«Конкурент» беседует с двукратным чемпионом мира по биатлону.

Мало кто знает, но Ярошенко уже несколько лет можно считать наполовину красноярцем. Здесь растёт его сын, поскольку жена Марина сама из Красноярска, а её родители долгие годы живут в Бородино, откуда, кстати, вышли наши биатлонистки, две Ольги – Ромасько и Медведцева. Сам хантымансиец, как называют Ярошенко и многих его коллег по сборной комментаторы, в последнее время большую часть времени проводит в Красноярске, где уже обзавёлся жильём, в ожидании, когда разрешится дело Ярошенко, Ахатовой и Юрьевой, которых этой зимой обвинили в употреблении допинга.

– Уже больше месяца назад Международный союз биатлонистов должен был вынести свой вердикт по поводу вас, Юрьевой и Ахатовой. Почему это до сих пор не произошло?
– Мне самому это непонятно. Комиссия IBU сослалась на то, что один из её членов, точнее, председатель заболел и не смог приехать на заседание по нашему делу, которое проходило в 20-х числах мая. Ситуация довольно странная, если не сказать затянутая. Вроде бы уже надо серьезно готовиться, но ты не знаешь, какое будет решение. Зная позицию СБР (Союз биатлонистов России. – Прим. авт.) в отношении всего происходящего и те надежды, которые каждый из нас питает на то, что исход будет благоприятный, – а развитие ситуации показывает, что он такой и будет, потому что слишком затягивается это дело… Мы, если сказать мягко, находимся в недоумении, хотя нам обещали, когда мы еще находились в начале мая в Зальцбурге, что это неофициально произойдет через неделю. Но этого не произошло, хотя мы каждый день проверяли свою электронную почту. Потом сообщили, что официально всё будет 23 мая, но продолжение истории вы уже знаете.
– В Зальцбурге как всё происходило?
– Мы привезли с собой кучу документов, точнее, комиссия СБР, которая проводила расследование. В течение трёх часов мне задавали вопросы, из них два часа – вопросы о том, как я употреблял эритропоэтин. Меня даже спрашивали, куда я его себе ставил. Я сказал, что мне ставили лишь препарат, в котором нет запрещенных веществ. Они спрашивают: «куда вы его ставили?», надеясь на то, что я покажу, что ставил его в вену, потому что такие инъекции запрещены. В общем, пытались подловить на каких-то мелочах, вплоть до того, в какую мышцу ставил, – тогда мне пришлось показать, что мне ставили в ягодицу. Может, какое-то признание с меня хотели получить, но это абсурд, потому что как ты можешь в этом признаться, если ты уверен, что этого не было.
– Вы считаете, это всё специально делается?
– Моё личное мнение, что человек, живущий в Германии, приехав простуженным 9 мая в Зальцбург… Полагаю, что в Германии за две недели можно вылечить насморк. Он же не живёт на крайнем севере, где люди хронической простудой болеют. Но даже если ты простывший и у тебя нет голоса, то можно как-то и в письменной форме изложить своё мнение. К тому же решение формировалось на основании трёх мнений – швейцарца, американца и вот этого немца. Думаю, всё было уже понятно в Зальцбурге.
– Связана ли вся эта тяжба с тем, что к руководству российского биатлона пришел Михаил Прохоров – фигура в мировом масштабе далеко не последняя?
– Безусловно, когда IBU начал всё это затевать, они не предполагали, с чем они сталкиваются, а когда поняли, то оказалось, что ситуация с их стороны не такая простая, как им казалось. С нашей стороны всё уже предельно чётко и ясно, расследование прошло, есть чёткая позиция СБР и тех людей, которые вели расследование. А вот в IBU, полагаю, возникли какие-то внутренние сомнения, пожалуй, они не знают, как выйти из этой ситуации. Но это сугубо моё личное мнение. Может, они опять что-то готовят, вдруг у них вновь кто-нибудь заболеет, – мы можем только об этом догадываться.
– С самим Прохоровым связь как-то поддерживаете?
– У меня нет его мобильного телефона, человек он очень занятой, но мы встречались перед отъездом в Зальцбург. У него сформированная чёткая позиция: довести всё до логического конца. Вопросов возникает масса, а Михаил Дмитриевич – это тот человек, который не привык проигрывать. Знаю, от руководства страны Прохоров в этом вопросе получил поддержку.
– Общеизвестно, что в Ханты-Мансийске биатлон – вид спорта номер один. Губернатор Филипенко вам уделяет внимание?
– Не сказать, что у нас регулярный контакт, – больше в силу необходимости. Мы встречались с Александром Васильевичем достаточно часто. По крайней мере, он всегда приезжает с напутствием перед началом Кубка мира. Лично у всех спрашивает, что нужно сделать, чтобы нам было еще лучше. Филипенко – человек волевой и очень сердечный, всегда приятно с ним пообщаться.
– С Альбиной Ахатовой и Екатериной Юрьевой вы общаетесь? Что говорят они?
– Альбина в очень боевом настроении, она тренируется в Новосибирске вместе с Катей. Мне Ахатова сказала, что даже если её дисквалифицируют на два года, она не собирается сдаваться: «Выйду, выиграю Кубок мира, чемпионат мира в Ханты-Мансийске и покажу всем, кто такие русские». С Катей после Зальцбурга я не общался, но у нее очень насыщенная жизнь.
– Если всё-таки вас дисквалифицируют, какие планы?
– Хотелось бы, чтобы это был минимальный срок (хотя IBU для меня просит четыре года), потому что они официально признали, что мне все три пробы классифицируется одним случаем, поскольку я не был уведомлен, что первая проба положительная. Поэтому хоть было бы их десять, хоть сто за этот период, это никакого значения не имеет, поскольку это один случай. Но при этом они классифицируют мне его январем, то есть последней пробой. На что резонный вопрос: а почему тогда мне аннулировали все старты начиная с декабря, из-за чего сборная в эстафете стартовала из последних рядов? Внятного ответа не прозвучало. Я поясню, с 1-го вступили новые правила, согласно которым срок дисквалификации уже 4 года. Но я всё-таки надеюсь на минимальное наказание – один год. Это значит, что я уже 5 декабря могу начать выступления, и поэтому я продолжаю поддерживать форму. Если будет дисквалификация два года и более, то она абсолютно не устраивает СБР, нашего адвоката. Будем оспаривать это решение в арбитражном спортивном суде в Лозанне. Естественно, это затянется на месяцы, но если всё-таки будет 1 год, я скажу жене, что ей придется еще немного потерпеть, и уеду на сборы.
– На одном из федеральных каналов выступила «правая рука» Прохорова в российском биатлоне Оксана Аникина, которая заявила, что СБР не будет поддерживать кандидатуру четырехкратного олимпийского чемпиона Александра Тихонова на пост президента IBU…
– У них сформировалось четкое видение Александра Ивановича как фигуры в спорте – они много общались. Они видят отношение IBU к Тихонову как вице-президенту этой организации. На основании этого, я думаю, и делаются такие заявления. Нужен человек в IBU от России и постсоветских стран (на самом деле нам они близки). Хотя норвежцы и немцы будут нам улыбаться, но всё равно они не станут своими. Есть ощущение, что они держат кулак за спиной. А белорусы и украинцы – наши и по духу, и по крови. Поэтому нужен такой представитель, который объединит этот постсоциалистический блок. Нужен такой человек, у которого будет непререкаемый авторитет, которого эти страны поддержат. Наивно полагать, что представителя от восточной Европы поддержат западные страны. Сейчас идет игра в одни ворота, поэтому должен быть такой человек, которому все будут доверять и который пользуется авторитетом не только у нас, но и на западе. Тихонов же себя позиционировал не меньше чем президентом IBU. Но отношение окружающих складывается по определенным поступкам. Тем более к нам относятся изначально предвзято, никому не нравится, когда тебя обыгрывают. Это только русские такие: в конце сезона проходили соревнования на Камчатке, и я видел, как камчадалы относятся ко всем иностранцам, – какой-то щенячий восторг, будто полубоги приехали. Поверьте, к нам такого отношения за границей нет и в помине! Никогда не увидишь в газетах лишний раз фотографию победителя, если это российский атлет, – сухая строчка «выиграл Иванов или Петров». При этом тут же 18-е и 30-е места заняли местные спортсмены – и обязательно их изображение. Зная их отношение к нам, нужно соответственно себя вести – не агрессивно, а постараться смягчить обстановку, чтобы был контакт. Но это очень сложно сделать, поэтому руководитель такого уровня должен обладать этими способностями – разрядить максимально обстановку. Потому что если Бессеберг (президент IBU. – Прим. авт.) говорит, что биатлон – это большая семья, то нужно сделать так, чтобы в ней не было изгоев.
– Как, кстати, отнеслись к тому, что красноярец Павел Ростовцев стал вице-президентом СБР?
– Учитывая такой опыт, который есть у Павла, это будет большой плюс для спортсменов: они смогут обращаться непосредственно к нему. Тем более он был капитаном сборной, когда у нас были непростые времена в плане отношений с СБР, и вся основная нагрузка лежала на его плечах. Он сильно помогал нам и ограждал от всех проблем.
– Когда вся эта история с вами произошла, ваши западные коллеги не стеснялись в комментариях. Те же немцы Реш, Нойнер, мягко сказать, не самыми лестными выражениями по вам прошлись…
– Я не хочу ворошить это грязное бельё. То, что я смотрел по телевидению и в интернете про того же тренера Реша, который занимался запрещенными препаратами… Но я об этом умолчу, потому что много чего такого, о чём не стоит говорить, дабы не подрывать имидж и интерес к биатлону. Мне, по крайней мере, было по-человечески обидно, потому что тот же Михаэль Грайс просто воздержался от каких-то высказываний. Те профессионалы, которые знают эту ситуацию, тоже промолчали. А были истеричные заявления, после которых, надеюсь, их авторам придется извиняться. Лично я, если вернусь (а я этого очень хочу), не буду с этими людьми здороваться, я потерял к ним уважение.
– Нет ощущения, что биатлон стал заложником своей популярности? В том смысле, что это, пожалуй, второй вид спорта после футбола, скандалы в котором постоянно на виду.
– Безусловно, у нас один из самых зрелищных видов спорта. Соответственно, ему уделяется повышенное внимание. Я, Ахатова и Юрьева прекрасно понимаем, что до этого нас, конечно, знало определенное количество людей, но после скандала – две трети населения России уже точно про нас в курсе. Во всяком случае, знают если не в лицо, то по фамилиям точно. Взять ту же группу легкоатлетов, которых «отцепили» перед Пекином. Не в обиду спортсменам, но их фамилии неспециалист вряд ли сейчас назовет… Где-то поговаривают, что биатлон – это шоу, а шоу – это деньги. Но у нас в России такого нет, мы не миллионеры, наши заработки на порядок ниже, чем у тех же футболистов и хоккеистов. Самое главное – чтобы на этой волне популярности больше детей приходило в биатлон. По-моему, это здорово.
– С биатлонным голосом России Дмитрием Губерниевым, предполагаю, у всех биатлонистов тесные отношения…
– Я думаю, что Дмитрий Губерниев, без лести, после Озерова один из самых значимых комментаторов. Удивляюсь, как он комментирует различные виды спорта – и при этом знает спортсменов, все тонкости. Биатлон в России обязан ему своей популярностью. Губерниев отлично ведёт концерты, а в тесной компании, когда собираемся командой на завершающем этапе Кубка мира, он прекрасно каламбурит – с ним не соскучишься. В общении никогда не лезет к спортсменам с лишними вопросами, абсолютно понимая, насколько кого можно трогать.
– Не слишком он ура-патриотичен?
– Я думаю, таким и надо быть ура-патриотом, потому что восхищаться, какие прекрасные иностранцы, – пора уже от этого отходить. Тем более в сборной России есть люди, которыми можно восхищаться не меньше, чем зарубежными атлетами. Ведь когда хоккей комментируют, никто не восхищается шведами или американцами. В этом и есть патриотизм, что вот она русская команда, вот он Ковальчук, Овечкин – вот они люди, которых надо ставить в пример. Если вернуться к Губерниеву – зато он не путается в фамилиях, в отличие от некоторых своих коллег, которые даже известных биатлонистов в лицо не знают.
– Ну, Бьорндаленом не восхищаться невозможно. В чём его уникальность?
– Он очень одаренный спортсмен, который нацелен только на победу. Его ничего не отвлекает, у него нет никаких проблем в организационном плане, потому что есть огромная команда людей, которые работают на него: сервисмены, доктора, даже жена, думаю, ему помогает, чтобы он достиг результата. Был бы у него ребёнок, как у Рафаэля Пуаре, он бы распылялся.
– Мало кто знает, что сейчас в основном вы живете в Красноярске. Вас узнают здесь?
– Узнают только во время тренировок на биатлонном стрельбище «Динамо», хотя вначале спрашивают, не Ярошенко ли я. А в самом городе – очень редко. Фамилия больше на слуху, мы ведь выступаем в комбинезонах, в шапочках, очках – узнать нас в быту очень сложно. К тому же я стараюсь не ходить в спортивной одежде, дабы не привлекать к себе внимание. Вообще, первый раз в Красноярск я приехал в 2004 году. Тогда Марина была моей невестой, мы начали жить вместе, но приезжал я сюда изредка, поскольку здесь не тренировался. Красноярск – очень красивый, зеленый город, много фонтанов, мне очень нравится центр города, где отличные мостовые. Тот же Енисей чище, чем другие реки, – во всяком случае, визуально. Поэтому я вполне связываю своё будущее с Красноярском. По крайней мере, ехать жить в Москву точно не хочется. Наверное, я буду метаться между Ханты-Мансийском и Красноярском.
– Недавно у вас родился сын.
– 15 июня было 5 месяцев, он уже садится, активный мальчик. Он радует нас – это такое необыкновенное чувство, когда ты видишь, как он меняется, растёт от недели к неделе. В какой-то степени я рад, что судьба предоставила мне шанс наблюдать его развитие. Я, так же как и жена, поднимался ночью... Я вообще считаю, что женщинам нужно памятник ставить. Меня хватало максимум на две недели, потом я уже выключенный спал, а женщины встают по малейшему шороху.
– В свободное время чем занимаетесь?
– Литература – это в основном во время перелётов. Я в Новосибирске попробовал в хоккей сыграть, по-иному взглянул на этот вид спорта. В детстве мы играли, а тут на меня форму надели, я вышел, проехал 20 метров… Понял, как это тяжело и что я просто профан в этом деле. Когда в концовке матча меня выпустили, я столкнулся с нападающим, – конечно, знал, что это жёсткий вид спорта, но не настолько... Также мне нравится заниматься дайвингом, но для этого пока нет возможности, мы не можем полететь на море, поскольку ребенок еще маленький.
– На почве дайвинга с Макаревичем не пересекались?
– Я – нет. Может, Катя Юрьева случайно, у нее сертификат международного дайвера. Я жду окончательного решения IBU, потому что планов очень много: английский нужно подтянуть до хорошего уровня, я хочу пойти в школу экстремального вождения, получить этот сертификат дайвера. Масса увлечений, которыми бы я хотел заняться.
– Школа экстремального вождения вам зачем?
– Я хочу ездить уверенно, а тех знаний, которые у меня есть, мне достаточно, чтобы контролировать автомобиль на среднем уровне. У меня Volkswagen Passat, полихачить я люблю, но где-нибудь за городом, потому что в мегаполисе это опасно, пешеходы могут выскочить на дорогу. К тому же сейчас такие штрафы за тот же пешеходный переход…
– Вас сотрудники гоcавтоинспекции часто штрафуют?
– Я стараюсь не нарушать, а во время элементарной проверки документов улыбаются, говорят, что фамилия знакомая. Тут недавно был забавный случай. Возвращался вечером из Бородино (у меня там родители жены живут), это было после чемпионата мира, когда скандал с нами был в самом разгаре. Мне нужно было лететь в Москву, останавливает гаишник на подъезде к Красноярску, берет права, начинает улыбаться. Я говорю ему: мол, что, знакомая фамилия? Минут двадцать мы с ним разговаривали о моей ситуации. Другой раз права могли забрать: в Красноярске я местами не очень ориентируюсь, поехал за цветами на Колхозный рынок, был день рождения у жены сестры. Я понимаю, что выезжаю на Брянскую, – рынок рядом, а я его проехал. Вижу наряд ГАИ, начинаю разворачиваться, чтобы к ним подъехать и спросить, куда мне деваться. Метров пятьдесят проехал, слышу – за мной с сиреной, по громкоговорителю приказывают, чтобы остановился. Даю документы (сам только с тренировки ехал), они меня спрашивают, пил ли я спиртное. Я объясняю, что спортсмен, говорю: неужели фамилия не знакомая? Они в ответ: «Нет, не знакомая, мы только Ростовцева знаем!»
– У вас свой официальный сайт. Сами им занимаетесь?
– Нет, у меня очень хороший модератор Мария Вдовенко. Хочу честно сказать, что все ответы там действительно мои. Единственное, я их не печатаю, так как делаю это очень плохо. Тем не менее мы связываемся, и я всё записываю на диктофон.