«Между Украиной и Россией началась холодная война».
Александр ПРОХАНОВ, главный редактор газеты «Завтра».
Андрей СКОПЦОВ:
«По каналу «Культура» такой безграмотности наслушаешься,
что уши вянут...»
«Конкурент» беседует с известным красноярским предпринимателем. – Начнем, пожалуй, вот с чего. Андрей, я не могу не спросить: известный в крае фольклорист, автор программ на радио и телевидении о русской культуре Константин Михайлович Скопцов вам не …. – Да, это мой папа. Он действительно занимался фольклористикой и, как вы сказали, был весьма известен в свое время. Конечно, на девяносто процентов всё это его собирание было исключительно на энтузиазме построено: отец ездил по деревням и собирал народное творчество. Мне достался весь его архив, так вот там запись первая датирована 72-м годом. Сначала был радиоформат программы «Родники народные», потом одноименная передача перекочевала и на телевидение. Делалось это вот каким образом: отец бывал в командировках, находил, как грибочки под листвой, каких-нибудь бабушек, привозил в Красноярск и пускал в телевизионный эфир. Сам он занятие своё сравнивал с поиском клада. Вообще, многие отмечали, что на тот момент сам формат «Родников народных» был одной из самых передовых форм подачи информации, одна из самых смотрибельных передач, как бы сейчас сказали. – Значит, вы – ребенок телезакулисья? Бывали на съемках отца? – Разумеется. Частенько в студии КГРТК на Советской крутился, смотрел на папу за работой, песни слушал русские народные. Представьте только – фольклор в прямом эфире. Сейчас вспоминаю, когда только пошли первые передачи, отец садился перед нами за столом и вслух читал сценарий будущей программы. Потом он ехал на съемки, а мы с мамой смотрели на экран и страшно переживали. Помню даже такой случай: в авторском его тексте была фраза «прослушайте другую интерпретацию данного произведения». Так вот отец каждый второй раз говорил «интертрепация». Прогонял перед нами дома – никак не мог не оговориться, уехал на студию. Мы, значит, в отведенный час – к телевизору, с замиранием сердца ждем очередной «интертрепации». Ну, ничего, произнес правильно. (Улыбается.) Отец вообще был одиночкой по своей сути. К нему же в квартиру не зайти было: груда кассет в коробках, заваленных записями рабочий стол… Когда после их с мамой развода я остался с ней – он мне этого долго простить не мог. (Задумывается.) А вообще, считаю, что мужчина должен жениться годам к сорока. Чтобы в голове что-то уже устаканилось, выкристаллизовалось. Хотя, есть и исключения… но тут уже никакого деления на мужчин и женщин. Дураков примерно одинаковое количество, что там, что там. Замечали сами, вероятно, что есть люди, зависшие в одном возрасте, одними ценностями живущие. Остановка в развитии – непоколебимая вещь. Вечно молодые рассудком есть, полно их! Еще одна «эпидемия» – дикое стремление заработать большое количество денег. И стар и млад, как говорится. Сейчас на днях рождениях-то первое пожелание: «Денег побольше!» Не знаю. Я думаю, деньги – это как специя к жизни: жизнь без них пресновата, конечно. Ну а если специей переборщить? Люди впадают в зависимость от купюр, страшно, когда видишь эти бесконечные баксы в глазах…. Подмена ценностей. Что-то мы отвлеклись немного. (Улыбается.) Кстати, именно в этот же период, когда выходила передача, пришла слава, отца узнавали, о нем говорили… А когда это отошло, когда популярность покинула – очень переживал. Синдром артиста, наверное. – К концу восьмидесятых исконные напевы Руси сменили запрещенные «Битлы» и программа закрылась за ненадобностью? – Вроде того. Фольклорные песни вообще имеют мало общего, допустим, с так называемыми русскими народными хорами. Ну, к примеру, хор Пятницкого. Сам формат, им заданный, был уже ангажирован под существующие жизненные реалии: народ, разодетый в кокошники, ездил по кабакам и пел цыганские песни. А фольклор глубже, конечно… Фольклор – ведь он всегда у нас был не в почёте. Допустим, упадок нашей музыкальной культуры я напрямую связываю с этим невниманием к своим корням. Нас интересует всё что угодно – джаз, рок, сейчас хип-хоп, «эр-эн-би», но только не своё. Падает общий культурный фон, естественно, это сказывается и на эстраде. Поверьте, я не собираюсь чернить западную музыку. И рок, и джаз есть замечательное культурное явление со своими выдающимися исполнителями, но в основе наших привязанностей должны лежать знания своей самобытной культуры. Взять тех же западных исполнителей – они громадное внимание уделяют первоистокам. Хотя бы тот факт, что знаменитая песня Уитни Хьюстон из фильма «Телохранитель» – это же народная песня! А у нас такого нет. Выбрали другой путь, подражательства. Но мы же никогда не будем петь джаз, как его поют афроамериканцы. Сейчас ведь собирательством исконной культуры занимаются единицы, своего рода фанатики. Нам ближе не своё, опять повторюсь. Взять тот же фестиваль «Саянское кольцо» – народ больше потянется к горловому пению тувинцев, чем к своим напевам. Это то же самое, что здесь, в Сибири увлекаться фэн-шуем, не возделывая, по колено в грязи, свою маленькую рисовую плантацию где-то высоко в горах, не зная Конфуция и, вообще, не являясь китайцем. Как пел Гребенщиков: «Чтобы стоять, я должен держаться корней». А корни у нас всё слабее и слабее… – Андрей, как думаете, а к чему способно привести такое неприкрытое наплевательское отношение к своим корням? Может, ну их, жизнь ведь не стоит на месте? Или же нация, игнорирующая истоки, обречена на вымирание? И вы ведь корни не игнорируете, как понимаю… – Отец мне всегда говорил, мол, тем, что делаю я, будешь ты еще заниматься. Я всегда с улыбкой это воспринимал: убежденный рок-мызыкант на тот момент, потом совсем отошел от музыки, сейчас вот занимаюсь телефонией… Но слова-то пророческие. Сейчас работаю с аудиоархивом: когда папы не стало, я заключил договор с Санкт-Петербургской консерваторией, при ней есть этнографический центр, который занимается фольклором. От отца осталось 450 кассет с бесконечным количеством часов музыки, наговоров, причитаний, голошений, много свадебного фольклора… Мы с питерцами оцифровали все записи, и сейчас я непосредственно занимаюсь систематизацией всех треков. Знаете, наверное, даже не потому, что это хобби или это меня увлекает. Это мой долг, обязанность своего рода. Работаю с коллекцией и слышу постоянно голос отца. У меня вообще нет ощущения, что его нет в живых… (Задумывается.) Кстати, знаете, уже тогда регресс русской культуры заметен был: если начало 70-х – это уверенное гармоничное трёх-, четырёхголосное вокальное разложение, то уже через десять лет – всё больше фальшивят в нотах, всё меньше слышат гармонии и всё больше, чтобы запеть, нужно водки… Наслушался речи исконной русской – она же изобилует метафорами, оборотами. Мы по сравнению с бабушками, рассказывающими про Гражданскую войну на записях у отца, просто не умеем говорить. – Кстати, вот он феномен: люди-то, как правило, без образования, даже элементарного… – В том-то и дело! Умный – это не значит, что прочитал кучу книжек или обладаешь несколькими корочками высшего учебного. Да и сами всё знаете – чего только стоит телевизор включить. Причем я даже сейчас не буду упоминать пресловутый «Дом-2», по каналу «Культура» такой безграмотности порой наслушаешься, что уши вянут… Мы идём по пути примитивизма. – Пожалуй. Даже на деревенских застольях сейчас всё чаще можно услышать Верку Сердючку, чем «Ой, то не вечер». – Вы абсолютно правы! Мы даже город сейчас не берем в расчет с его идеалами потребления и капиталосколачивания… Грустно, конечно. Это моё субъективное мнение, сейчас выскажу. Есть феномен русской культуры XIX века: его изучают, им восхищаются, ему пытаются найти объяснение. XIX век – практически ничего не было до этого, практически ничего, как видим, нет после. Взрыв, расцвет, плеяда открытий, шедевров, идеалов. Такого нет ни в одном другом государстве, культура иных стран развивалась более или менее плавно… Вы не задумывались, откуда в России такой скачок культурный? – Вы знаете, нет, не досуг как-то было… – Мое объяснение таково: 1812 год – Отечественная война. Мы ведь до этого жили на сплошных заимствованиях молитвами Петра I, разговаривали по-французски, носили европейские платья. Дворянские дети с трудом на родном языке-то общались. Народность отсутствовала, всё бралось извне. А потом грянул 12-й год… И как-то неприлично даже говорить на французском, когда свои солдаты только что разгромили Париж и возвращались с победой. Ничего не оставалось России, кроме как взглянуть в себя, внутрь. Тут и Пушкин со своими народными сказками вместо заимствований Жуковского. Стоило обратить внимание на свое – как тут же появились темы. Темы неновые, но хорошо забытые, которые сейчас мы называем золотой классикой. – То есть у нас еще есть шанс? – Наверное. Как только появится это желание посмотреть внутрь себя у страны, у ее жителей, возможно, опять будет всплеск культуры. – А появится ли такое желание? – Мне бы хотелось так думать… (Задумывается.) Я не знаю, опубликуете вы это или нет, но… наша беда в чём еще? Лидеры страны, к сожалению, слабо культурные люди. Вряд ли Моцарт, Бах приводит в восторг их. Медведев говорят любит Deep Purple, Путин любит КВН, Сталин в свое время обожал «с одесского централа сбежали два уркана» в исполнении Утёсова, которого сейчас считают великим музыкантом. Я, к слову, мнение это абсолютно не разделяю. Более того, считаю Утёсова своего рода клоунской пародией, «якобы джазом». Хотя, отдать должное, что-то там было… В какой-то передаче сын Марка Бернеса, говоря о своем отце, отмечал, что в фильме «Два бойца» ведь никакой мимики на лице, никакого голоса практически. Он поет-то – почти рот не шевелится. Но ведь слушаешь его «Темную ночь», и сердце замирает… Чем объяснить? Сын ответил тогда, мол, отец «пел сердцем». А сейчас поют каким угодно местом, только не сердцем. У меня последнее время впечатление такое, что у нас в стране в музыканты идут, чтобы не работать… Вот на Западе – там вкалывают исполнители, нам это непонятно: непонятно, как Rolling Stones в свои 65 едут в мировой тур по стране, где живой концерт длится три-четыре часа… А у нас вот Алла Борисовна считает, что всё уже спела, пора на покой. – Может, это ментально обусловлено? Как говорится, сказка – ложь, да в ней намёк: до 33-х лет на печи пролежать здоровому детине, потом нехотя, из-за назойливых уговоров окружающих совершить какой-нибудь подвиг, и назад, почивать… – Утрированно, конечно, но, пожалуй, правды не лишено. – Я о том, что не сказать же, что русские – народ архитрудолюбивый. Как правило, мы аккумулируем все свои силы только в экстремальной ситуации. Тому есть масса исторических примеров. – Это есть такое, насчет трудолюбия. Сложно быть трудолюбивым, когда всё есть: земли, лесов, воды – сколько угодно. Смотришь сейчас на нынешних крестьян, которые жалуются, что им зарплату не платили по полгода. А раньше – дали землю плодородную и это верх счастья, ничего больше для благостной жизни не надо, если есть земля и руки. Приоритеты поменялись. Качество жизни, наверное. Многие национальные черты тем не менее нам навязаны. Взять вот немецкий стереотип «рашн швайнэ». («Русская свинья». – Прим. авт.). Ерунда полная! Бывал я во многих странах, в той же Германии, Франции. Да, там аккуратно – но всё ведь на страхе зиждится. Извините, не к чаепитию будет сказано, но если там стоит мусоросборник, он полный и закрыт крышкой, если ты выбросил свой мусор, а крышка не закрылась, ты обязан просто-таки мусор обратно сложить себе в ведро и унести домой. Если ты этого не сделал, то в лучшем случае тебя «застучит» сосед, который сдаст тебя полиции и тебя оштрафуют на очень большую сумму. В худшем – «мусорная» полиция перевернет всё выброшенное, и найдет какие-нибудь там ваши стволовые клетки на пустой пачке чипсов и банке йогурта, и придёт к вам со счетом. (Смеется.) Или с вождением автомобиля – та же история. Хотя, пожалуй, это единственный плюс, дабы снизить количество катастроф на дороге. – А весь архив отца лежит мёртвым капиталом? Не пробовали дать второе дыхание забытым аудиотрекам? Поработать, может, с современным исполнителями…. – Когда отец только умер, я не знал, что делать с его коллекцией. Были предложения и в музей сдать, и отдать кому-то. Но мне папа сказал никому не отдавать – я слово сдержал. Хотя слухи ходили, что продал я всю его эту работу, истратил и так далее. Я дал сообщение на форум в интернет, что есть такая-то коллекция. На меня вот и вышли «Иван Купала». Я послал им несколько файлов, отправил им жнивные песни. Видимо, маленько не их формат. Очень мы хорошо поработали с Дмитрием Андрющенко из рекламного агентства «Медиафабрика». Он предложил совместно с Енисейским объединённым банком создать проект «Наследие родного края». В рамках проекта уже выпущено два диска, это колыбельные и народные песни о войне. Так что работа ведётся, музыка эта не просто пылится на полках. – Вы вот упомянули несколько стран заморских. Часто путешествуете? Что запомнилось из последней заграничной поездки? – Последний раз были в Таиланде, на острове Чанг. Очень понравилась страна, очень отзывчивые ребята, эти тайцы. Приветливые люди, в них нет этого восточного двуличия, китайцам, допустим, свойственного, которое, как и конфуцианство, там возведено в норму. Те же стратагемы, где некое предательство оправдано как военная хитрость. Этим, пожалуй, китайцы нас и сильнее. Тайцы – проще. Они, конечно, делают на тебе деньги, но делают ненавязчиво, всегда улыбаясь, не хамя. Российскому сервису, конечно, как до луны до них… У нас почему-то, как правило, обязанным считают клиента, а не продавца. Они за счет нас живут и этим благодарны, в отличие, допустим, от местного водителя маршрутки, который почему-то воспринимает всех пассажиров, которые едут, как некую обузу, свалившуюся на его плечи, а не как тех, кто дает деньги для пропитания и жизни его семьи, его детей. У нас это извращено. Повальная «быдлонизация» какая-то… А Таиланд, да, приятно впечатлил – самодостаточное государство, далеко не банановая республика, как принято считать. А еще знаете, что поражает? Это к слову о национальной самобытности, наверное. Все туристы-европейцы ходят по курортным городкам, снимают достопримечательности на профессиональные фотокамеры, навороченная техника такая. А мы – на «мыльницы». У них качество – первостепенно. Это такой европейский доскональный подход. Ко всему в их жизни причем. И машины, наверное, поэтому у них такие же. А наши машины – вот такие вот «мыльницы» от автопрома. (Смеется.) – Ну да, нам надо дождаться XXI века, чтобы начать выпускать автомобили с подушкой безопасности… – Да, или с автоматической коробкой передач. (Улыбается.) Хотя, коробка-автомат – наше ведь изобретение. Тоже, кстати, парадокс: изобретаем гениальные вещи, но дорабатывать не хотим. Наше это «да ладно, сойдет и так» – тоже национальный диагноз. Хотя, это не приговор. Хуже, на мой взгляд, когда человек лицемерен. Когда он склонен, как это модно сейчас говорить, к толерантности – когда терпим к тем вещам, к которым нельзя быть терпимым. «Вот он сволочь такая – будьте к нему терпимы»… Я считаю, так нельзя. – И напоследок: Андрей, есть ли у вас фраза жизни? Этакая концентрация житейской мудрости в нескольких словах? – Знаете, у меня был прадед Скеля – это своего рода семейная легенда. Он был абсолютно лысым. Собственно, это у нас наследственное – и папа, и я шевелюрой не отличаемся. Так вот. Дед Скеля, как отец рассказывал, в 95 лет однажды сделал ядреную смесь: скипидар, куриный помёт, дёготь, какие-то травки еще – этим всем великолепием натёр абсолютно лысую голову. Не поверите, Майя, у него под старость лет выросли волосы! Мой папа, кстати, жутко комплексовал по поводу своей прически – даже собирал все волосы сзади, зачесывая вперед на лоб. Рекомендовал и мне такой же способ борьбы с лысиной. Но я единожды представил, какой, должно быть, стресс испытает мужчина, который идет с понравившейся девушкой, а тут ветер, и вся прическа разрушена… Тогда и решил, что «париться» по поводу этого не буду. Сердце можно сразу посадить. (Смеется.) Вообще, противиться обстоятельствам считаю делом бессмысленным. Я – фаталист по своей сути. Знаете, есть такая древнекитайская мудрость: «Cиди спокойно на берегу реки, и мимо проплывёт труп твоего врага». Стараюсь жить по этому принципу.
