начало на 1 стр.

Сейчас эта губка очерствела уже под воздействием огромного количества факторов, как то: гиблая экология, некачественное питание, качественное антинародное телевидение. Из-за этого в толщу данной губки нужно прорываться.
– Эдуард Успенский вас действительно учил?
– В жизни мы не соприкасались. Это как для многих молодых музыкантов учитель – Борис Борисыч Гребенщиков, хотя лично они не знакомы. Для меня, как для молодого детского писателя, Эдуард Успенский – это мой персональный Борис Гребенщиков. Человек, на которого надо равняться. Он постоянно держит планку высоко и может отстоять свои позиции где бы то ни было.
– Успенский умеет адаптировать взрослые реалии к миру детства.
– Признаться честно, я не читал его произведений. Меня более интересуют социальная позиция Эдуарда Успенского и его высказывания. Это как, знаете, у опального миллиардера российского был афоризм, который я очень уважаю. Он сказал: «Моё – это моё, а о твоём давай поговорим». За этот афоризм ему можно смело поставить памятник. У Эдуарда Успенского мне приглянулась следующая мысль: «Я годами пишу одну детскую книжку, а какие-то ублюдки за секунду разрушают всё мною сделанное». Высказывание это тоже дорогого стоит. Сейчас так легко разрушают фундаментальные здания и устои, возводившиеся годами, какой-нибудь одной нелепой выходкой. Тут, конечно, возникает другой вопрос: что же это за фундамент у этого здания, если таким вот образом оно разрушается? Таковы и все настоящие детские писатели. Они беззащитны. Они открыты, доверчивы, их все обманывают.
– А Советский Союз, в котором вы прожили большую часть жизни, был основательным сооружением?
– Я с детства понимал, что это совершенно фиктивная социальная система. Позже умные люди мне объяснили, за счёт чего живут все эти «почтовые ящики» и прочие якобы мощно окупаемые производственные предприятия. С тех пор, по главной сути, ничего не изменилось. СССР, как и нынешняя Россия, жил за счёт нефтяной ренты. Подавляющее большинство граждан находилось на дотации у нефти. То есть и тогда можно было вести разговор о сырьевом придатке. А то, что держало эти республики вместе, другой вопрос. И на него ответ мы все уже получили. Хороший ли он, удовлетворяет ли он кого-нибудь или нет – личное дело каждого. Вот я, например, не склонен ни по чему горевать, не настроен ничего пропагандировать, потому что знаю: моё мнение – лишь горошинка в гигантской кофемолке, так зачем я буду тратить свою энергию? Все эти вопросы в рамках вечности вообще не должны стоять.
Если же повести речь о формации людей, которые тогда жили... Вот сегодня, например, по вашему местному телеканалу показывали старый фильм Киры Муратовой. И у меня возникла острая мысль: если людям тогдашним, показанным в том кино, не актёрам, а ролевым героям, завести ту музыку, которую мы сейчас слушаем, например, дарк-транс или рэгги… Рэгги в то время уже существовало. Какова была бы их реакция? Или восторг, или это ввело бы их в недоумение? Я могу сказать точно: граждане той формации – это люди, образно говоря, со своим набором хромосом. И я уверен, что люди, проживающие сейчас в Северной Корее, в массе своей тоже очень счастливы и довольны жизнью. И одна из причин этого, о чём они даже, может, и не догадываются, это отсутствие информации о том, что происходит вне их круга. Первого крупного фарцовщика в России расстреляли. Он на суде встал и сказал: «Да, я продавал джинсы». Или что-то типа того. Этого хватило для высшей меры. Хомячок в банке тоже живёт счастливо у полыхающего в ночи пионерского костра. Но есть же Ниагарский водопад, есть Назарет, есть Венеция! Что в Советском Союзе люди знали о Венеции? Ничего. Кто из них мог запросто путешествовать в Венецию? Да никто, кроме, скажем так, партэлиты. Империя была построена не на большом объёме информации, из которой можно было выбирать главное и строить своё счастье, а на полном отсутствии этой информации. На полной блокаде. И только на том счастье, которое давалось дозированно, вот и всё.
– Зато сейчас – не держава, а сказка. Про падчерицу-Россию и жирующую «мачехину дочку» Москву.
– Да, действительно, москвичи живут очень хорошо. Дети москвичей никогда не болеют. Ежемесячно в квартиру каждого москвича приносят по шестьдесят косарей рублей – просто так, потому что таковы условия жизни в Москве. И ту колбасу, которую в Москве не доедают, везут в регионы. А колбасу для москвичей делают, конечно, на спецзаводах из совершенно чистых альпийских коров. Женщины в Москве все очень холёные. Они постоянно улыбаются. Климат благоприятнейший, то есть даже зимой можно загорать на крыше, при этом никаких реагентов нет.
– Да и пожары обошли стороной те края.
– Пожары, ледяные дожди – выдумки злопыхателей! В Москве-реке воду можно пить просто с руки: подходишь, пьёшь и свежо умываешься. Водопроводная вода совершенно не хлорированная. Жилищный фонд даст фору любой европейской благопристойной стране типа Швеции. Конечно, нет в столице у нас никаких мигрантов. Торжествует дружба народов, скинхэды отсутствуют напрочь. Более того, нет ни одного «злого чечена», ни одного «Порше Кайена» с тонированными стёклами. То есть люди, которые ездят в «Порше Кайенах», все обязательно держат в руке воздушный шарик, на котором нарисована певица Нюша. При этом все улыбаются тебе радушно из окна.
– А недостатки-то есть в Москве?
– Недостатки? Ну, я бы сказал, иногда очень хочется услышать во дворе матерную ругать, шум, лицезреть драки или перестрелки. Какой-нибудь экшн. Вот этого в Москве вообще не встретить! Вы можете смело отпускать ребёнка в школу одного и знать, что его никто не обидит.
– Не хватает теперь в стольном граде и самой богатой женщины России…
– (Продолжает в ироничном тоне.) Честно говоря, когда я в последний раз встречался с госпожой Батуриной, имел достаточное чувство такта, чтобы не задать вопрос: «Ну, что, Ленок, нормально тебе двинули под дых?»
Но я могу сказать и абсолютно серьёзно: есть категория людей, для которых деньги не главное. Главное – влияние. Это то, что они действительно потеряли. Для многих это страшно.
У очень известного московского художника, имя не буду называть, который позиционирует себя как великого творца, я спросил: «Скажи, пожалуйста, за сколько денег ты бы согласился завязать с живописью? Чтобы никогда не садиться к холсту и не брать краски». Он подумал и сказал, что за пару лямов зелени согласился бы. То есть для него венец творца менее значим, чем деньги. Но он и не является человеком политическим. Для людей же, которые всю жизнь были номенклатурой, сфера влияния важна чрезвычайно. Расчёт был как раз на это. И когда произошёл этот «мэрский» пинок под зад, все прекрасно понимали, для чего это делалось. Даже если деньги при них останутся, всё всем стало окончательно понятно.
– Тему «художник и деньги» вы осветили. Не менее интересная – «художник и власть». Тут есть о чём порассуждать. Художник и царь. Были такие казусы всегда – поэт Вознесенский против генсека Хрущёва...
– Да, случились у них тёрки какие-то… Но после этого мало что можно вспомнить подобного. Последним Юрий Шевчук вошёл в историю. На мой взгляд, очень честный парень, внешне являющийся, может, и не вполне респектабельным, тем не менее настоящим рок-н-ролльщиком, мною очень глубоко уважаемым, откровенным человеком. Безусловно, те вопросы, которые он задавал премьеру, были вполне злободневными. Вопрос о милиции и так далее. И Путин нашёл на этот вопрос единственный дипломатичный ответ. Что он мог сказать? Признать, что да, милиция в массе своей деградировала? Что сейчас это какие-то увальни в неопрятных мундирах, с вываливающимися пистолетами? Вот он и сказал, что в милиции представлен целиком срез общества. И сделал ошибку, на мой взгляд, сказав эту фразу. Потому что «по-правильному» милиция должна быть отдельным срезом общества. Совершенно отдельным, очень специфическим, на который остальные должны равняться. А не бояться этого слоя.
– Может, поэтому милицию в итоге и переименовали?
– Уж не знаю, косвенно или нет это повлияло, но объективно – милиция/полиция большинству граждан внушает скорее опасение, нежели уважение. И напрасно те упрекают: «А, чуть что, всё равно ведь идёте в милицию!» Ну, а к кому идти-то? Одну половину бандитов в милицию взяли, вторую пересажали – больше и идти-то не к кому, собственно. Что за злорадство такое: «Чуть что – идёте в милицию»?! Ну, так альтернативу предложите!
– Недавно читал, как Гарик Сукачёв по молодости с милицией дрался. Вас-то Бог миловал?
– У меня таких эксцессов вроде не было. Хотя, впрочем, как у любого российского мужчины, достигшего 46-летнего возраста, кое-что приключалось. Но это не было связано с моей музыкальной деятельностью. Так у всех, я думаю, фишки ложились.
– А как вам Киркоров – истребитель женщин?
– Это что-то… Когда мне только сообщили, что Ящера – мы его так любя называем за глаза – приняли за очередную дикую выходку и отправили в Израиль на психическое освидетельствование, я почти не удивился. Единственное, что меня привлекает в деятельности этого человека, так это его внешний гигантизм. Всё остальное мне абсолютно невидимо – чем он живёт, кто он и кто его папа. Это явление не того масштаба, чтобы я занимал свою оперативную память его действиями и телодвижениями.
– А то, что он король, слышали?
– То же самое могу про себя сказать, что король – я. И вообще каждый человек, который несколько страдает эгоцентризмом… Это же болезненное страдание! – сейчас, куда пальцем ни ткни, везде король. Один – король района, другой – король кичи, третий – король своих собственных нар. И так далее. Вся наша, к сожалению, прискорбная страна состоит из королей. Каждый житель – король. Кроме, пожалуй, каких-то очень хороших полевых хирургов, которые на эту тему не парятся, а просто спасают жизни людей.
– Политический король в России определён? Или их аж два?
– Я думаю, вопрос очевиден. После грядущих президентских выборов им будет, конечно же, либо Путин, либо Медведев. Скорее всего, Путин. Альтернативы объективной им нет.
– А вот ещё сюжет для волшебной книжки: возьмёт, к примеру, Роман Абрамович да и выставит свои челсимиллиарды на чашу предвыборных весов…
– Это не волшебство, скорее, ненаучная фантастика. Такой сюжет ему не нужен. Он аполитичен, по-моему, предельно. Да и вообще из уст Абрамовича я ни разу не слышал никакого афоризма или даже тезиса, который бы меня хоть маленько порадовал.
– Его тезис – «Калинка-малинка», которая раздаётся там, в Лондоне, при буржуйских аншлагах.
– Ну, это из серии про матрёшки и балалайки. Учитывая, что он «не просто русский», лучше бы они там «Хава нагила» пели бы, так бы было честнее. Я не намекаю ни в коем случае на национальный вопрос, но это всё-таки кич. Меня, например, не пробьёшь «Калинкой-малинкой». Нормально было, когда Зайцев с Родниной, великие советские фигуристы, под «Калинку» танцевали, это было реально круто. Настоящее вставлялово миру. А здесь – кич. Но и то хорошо.
– Кичиться кичем – в духе времени. Побеждают нахрап, нахальство, а не нормы приличия. Пороки, низменные инстинкты – неискоренимы. Сорняки сильнее культурных растений, ещё Солженицын об этом упоминал…
– Спорить с этим сложно. Да я, в принципе, согласен. Но… Я понимаю, что сейчас скажу вещь, за которую, наверное, на меня очень многие очень сильно обидятся. И даже обвинят в определённом кощунстве. Мы ведь как-то даже обсуждали эти вопросы с Владимиром Матецким. Я ему открылся, говорю: вот такая вот тема… Он: «Саша, есть вещи, о которых просто не принято говорить». Я заупрямился: «Почему не принято, если я так считаю?!» Вот я как раз считаю, что Солженицын сам по себе был гигантским сорняком.
То есть, грубо говоря, это очень плохой писатель именно в плане строки, по выражению своих мыслей. С весьма сомнительной лагерной и постлагерной репутацией. Вот, скажем, мир музыки поделен грубо на две части. Одна часть – это почитатели Михаила Круга, а другая часть – почитатели Тома Уэйтса. Эти две части никогда не смогут вместе отмечать Новый год, никогда не смогут дружить, поддерживать друг друга. Так вот, я уверен, что те, кто почитает Михаила Круга, они же будут читать Солженицына. А те, кто, например, почитает Тома Уэйтса, всяко отдадут свои голоса за Варлама Шаламова. У Варлама всё честно.
– Солженицын в любом случае гигант хотя бы потому, что во весь голос заявлял об адской машине ГУЛАГа.
– Нет, всё равно не тот он, за кого его принимает большинство. Взять хотя бы раковый корпус, где вылечили этого человека. Ну и айда туда, значит там хорошие клиники, что ж ты на них наезжаешь-то? Тебя ж там вылечили, хлеборезка ты грёбаная! Всё как-то не сходится, как-то не сходится! Опять же, вспоминается Вихров, его агентурная кличка. Всё что-то очень-очень скользко. И откуда у человека статистические данные такие? Кто ему их дал? И он меряет миллионами эти жертвы. У Шаламова рассказ о каждом отдельном человеке – и видно, когда читаешь, что человек это прошёл и умер очень сложной смертью. И даже, насколько я знаю, не названа ни одна улица его именем. В отличие от бородатой хлеборезки, как мы любя зовём Исаича между собой. При этом я могу сказать, что очень многие мои друзья (чуть ли не до драк доходило!) рьяно защищают Солженицына. Но это их косячок, мне нет до их заблуждений дела.
– В любом случае, хорошо, что такие споры есть. Как раз полемика и рождает истину. Ну, а если «ближе к делу»? Российский шоу-бизнес: кто им рулит? «Генералы телевизионных карьер»?
– Генералы – это руководители телеканалов? Вряд ли они по-настоящему влиятельны. Тот же Константин Эрнст, по сути, всего лишь менеджер, нанятый на работу людьми, которым нужен определённый рейтинг. Вот они и есть генералы. Условно говоря, это называется «там лохи шпилят». То есть электорат для них ровным счётом ничего не значит. Ну, или используется, как те сухофрукты, из которых можно выжать ещё немножко сока в виде денег. То есть полное отсутствие какого-то уважения к населению, проявляющееся в том, что любые средства хороши.
На телевидении, судя по всему, считают, что всеядных российских зрителей ничем не испортишь. С их точки зрения народ – безропотная скотина, которая обладает некими средствами, от которых можно отщипнуть себе что-то ещё. И в этом нельзя никого винить, кроме самого «электората», который лениво сидит подле своих избушек, блин, на разрушенной завалинке. Взять молоток в руки и починить эту завалинку – сил не хватает да и ужасно неохота. Вот сбегать за самогонкой – отлично, потом упереться в ящик и посмотреть того же Ящера. Такова их манера прожигать жизнь. И всё время ждут, что придёт добрый барин, всё им построит. Батюшка царь валенки новые принесёт и рассольчику на опохмел подаст.
– Согласны, что Россия – страна с манией величия?
– Это в точку! Не знаю, кто тот человек, который сие сказал, но очень-очень правильно.
– Так я и сказал. И даже запись есть в блокноте.
– Очень правильно. Эти все лозунги типа «Россия, вперёд!»… Помните, программа была, где актёры и прочие лицедеи собирались, объединялись и на матрасах ездили? Как-то она называлась... Я пару раз смотрел с неподдельным интересом. «Большие гонки», вот!
– Она и сейчас, по-моему, идёт. Там ещё бычок с затупленными рогами бегает за ними.
– Я когда быка увидел, подумал: «Забодай их побыстрее!» Но суть не в этом. Если вы обратили внимание, в конце у них там поют «Россию» – песню такую пафосную. «Россия, вперёд!», а дальше по-английски: «Go, go, go!» (Смеётся.) Вот это, конечно, говорит о многом!
– Так это дешёвка.
– Да нет, я думаю, это не дешёвка. Вполне хитро проплаченная какими-нибудь англосаксами акция. И как же сложно себе представить, чтобы, к примеру, британские звёзды играли в такую же игру и пели, допустим…
– «Раз, два, три. Ёлочка, гори!»
– «Ёлочка» – это бы ладно. А вот нечто типа: «British, vperyod!» Да никогда в жизни! Там ещё какие-то азиатские гастарбайтеры, прости Господи, с ними соревнуются. Хотя они и то, наверное, цивилизованнее этих нелепых рашенских уродов.
– А как вам нынешние мультфильмы детские-людоедские? Успенский перевернулся на раскладушке?
– У меня дочка маленькая, и телевидение дома более чем дозировано. «Спокойной ночи, малыши!» – про Лунтика посмотреть, который сперва как-то мне тоже дико не понравился, но потом я понял, что вроде ничего страшного нет. То есть цензор во мне сидит жёсткий. Что касается всех этих трансформеров и взрывателей человечества, то, безусловно, дома такое не допускается. Ну, а кому безразлично собственное чадо, те бросают его в эту грязную «зрелищную» яму. Настоящее преступление родителей! Неразумным детям наверняка ведь нравятся эти угловатые человеки-пауки и прочая нечисть. И ребёнок, втыкая в эту тему своё внимание, оставляет родителей в покое на некоторое время. Соответственно, родители могут в этот промежуток в спальне уединиться и вообще заниматься, как им кажется, своими взрослыми делами. Тем самым упуская ребёнка и губя его добрую душу. Вполне возможно, что малыш при живых родителях остаётся сиротой. И все эти, как вы правильно сказали, маниакальные уродцы, очень плохо нарисованные, во многом заменяют ему маму с папой.
– Ну, а если «о самом главном» речь завести, о низкой рождаемости? Ведь у нас почти как в Китае: одна семья – один ребёнок.
– Если честно, я не очень хорошо с этой статистикой знаком, а те картинки, которые наблюдаю в окно, говорят о другом: я вижу, что количество грудничков неслабо подросло. Ещё лет пять назад детские площадки были пустые, сейчас в них зашевелилась жизнь. Здесь есть перемены к лучшему. А почему всё же сохраняется бэби-дефицит? Да хотя бы потому, что русской женщине всяко хочется самовыражаться. Ходить на работу, тусоваться – элементарно, да? То есть что-то ещё делать, помимо того чтобы воспитывать ребёнка. Даже один ребёнок, первый, как правило, ставит на карьере женщины крест. Не все ведь могут позволить себе няню. (А няня – это ещё один человеческий ресурс, ещё одна женщина, которая вырвалась из собственного процесса, чтобы заниматься чужим ребёнком.) Ну, а второй ребёнок уже наверняка похоронит тему саморазвития женщины как персональной единицы.
– К общению с какими людьми вы тяготеете в последнее время? Может, с кем-то давно не виделись и успели соскучиться?
– Всем, с кем я хочу увидеться, я просто тупо звоню. Последний, кто меня серьёзно порадовал, это питерская группа «НОМ», с которой мы сняли фильм «Космический ворс». И оказались весьма продуктивными и вроде бы хорошими людьми. Художник, с которым я мечтал познакомиться, Николай Копейкин. Я его картины давно приметил, они мне по-настоящему нравились, у меня была их полная интернет-коллекция. На съёмках этого же фильма мы познакомились, и сейчас даже на своём сайте сделали галерею Николая Копейкина. Для меня это большая честь, своеобразный прорыв.
Радует меня и группа «Пикник». Мы не знакомы со Шклярским, но каждый раз, когда я вижу афишу в Москве, проезжая, моё сердце очень искренне волнуется. Очень хорошая группа, достойные уважения музыканты. А в целом – масса, масса людей, уважаемых и любимых мною.
– Иных уж нет… А, скажем, безвременный уход Майкла Джексона как был вами принят? Мавр сделал своё дело?
– Я парень уже как бы взрослый, при этом ещё и выраженный максималист. То есть сейчас я отвечу на ваш вопрос одним штрихом. У меня полная коллекция Майкла.
– Отражается ли ещё на вашей жизни тот факт, что когда-то вы были орнитологом? Гибель живой природы на планете приобретает всё более массовый характер.
– Да, впору говорить уже о геноциде животных. Страшная тема. Но вот, например, у меня на районе чисто. Недавно мы с женой видели прямо с балкона ястребка, который поймал воробья. То, что в России раз за разом останавливается какое-то производство, а из города всё-таки убираются вредные производства, приводит к некоему воскрешению живой природы. В конце концов, я думаю, рано или поздно произойдёт восстановление, экологический катарсис.
– Да нет же, ястреб потому в городе воробьёв ловит, что леса и поля опустели.
– Ну, может и так. Скоро станет домашней птицей… Об этих вещах задумываться всерьёз – себе дороже получается. Сами ведь мы ничего не сможем решить, и только рождается в душе всё новая и новая боль, нехорошие чувства: беспомощность от того, что это всё происходит. Но, если вы помните, когда Путин только-только стал нашим президентом, меньше всего говорилось тогда именно об экологии. Ну вообще ни полслова. Потом постепенно пришли и к мыслям об охране природы. Особенно после того, как опять дали добро на слив промышленных нечистот в Байкал. То есть сразу идёт некая такая волна моральной компенсации… Но в целом, конечно, подобные вещи – это очень плохо. При таком обилии нефтяных насосов благополучно решить судьбу двух тысяч человек, которые работают на этом северобайкальском комбинате, как-то можно, наверное, было бы. Во имя спасения уникальнейшего места планеты.
– Остаётся только верить. Сейчас это в большей степени именно вопрос веры. Вы как: атеист?
– Нет, я православный верующий.
– Давно?
– Давно-давно, да. Меня крестили ещё в младенчестве, при советской власти.
– Когда вам было лет четырнадцать, на вас это крещение как-то влияло?
– Честно говоря, нет. Осознание пришло с возрастом. И теперь я искренне полагаю, что людям нашего поколения непременно положена индульгенция от Господа. Изначально ведь нас воспитывали атеистами, причём очень даже воинствующими, показывали нам чекистов в геройских мудацких кожаных штанах, которые когда-то лупили попов. То есть делалось всё, чтобы из нас вытравить что-то светлое и самодисциплинирующее. Кроме пионерского отряда. И если мы сейчас каким-то образом раскаиваемся, то стараемся как можно меньше обижать людей, как можно меньше грешить. И грешить пусть даже не по церковным понятиям, а просто по совести (опять же, не как описывал Солженицын, а именно по совести, по-нормальному). В нашем случае отпущение грехов должно быть несколько упрощено – примерно как искупаться на Крещение. Тем более что они там в Иордан окунаются, а мы здесь в ледяные пруды. То есть нам всё даётся сложнее. Поэтому – положена наценка. Я просто требую индульгенцию уже!
– Ваше жизненное кредо…
– Я требую индульгенцию! (Смеётся.)