«Конкурент» беседует с известным баянистом и композитором. Баянист с мировым именем, известный вокалист и композитор, обладатель Национальной кинематографической премии «Ника» и Национальной премии кинопрессы и кинокритики «Белый слон» за музыку к фильму Ивана Вырыпаева «Эйфория». Лауреат восемнадцати международных конкурсов баянистов и аккордеонистов, в том числе победитель и самого известного конкурса среди баянистов – «Кубок мира» (Лондон, 2001 год). Музыка в исполнении Айдара Гайнуллина звучит в лучших концертных залах мира: в Большом зале Берлинской филармонии, зале Gaveau (Париж), зале Wigmor (Лондон). Гастрольный график музыканта расписан на год вперёд. Однако такой успех и слава не вскружили голову Айдару. Выступая на лучших площадках мира, он по-прежнему много и часто гастролирует в России, не только в Питере или Москве, но и в Сибири, и на Дальнем Востоке. Его творческая жизнь сосредоточена не только на сольных выступлениях, но и на любых интересных музыкальных проектах. – Айдар, вы действительно творчески очень разносторонний человек. Участвуете во многих музыкальных проектах, театральных постановках, пишете музыку. Но больше, конечно, известны как виртуоз-баянист. Критики называют вас одним из самых известных и талантливых баянистов в мире. С какого возраста вы вообще начали заниматься музыкой и почему выбрали именно баян?
– В девять лет я пошёл учиться в музыкальную школу. Баян выбрал, наверное, потому, что мой старший брат Адис уже учился играть на нём. И родители решили меня отправить по стопам брата, тоже приобщить к музыке. (Улыбается.) Наверное, чтобы я потом не говорил: «Почему моего старшего брата водили в музыкальную школу, учили музыке, а меня нет?» Если честно, изначально у родителей не было желания меня отдавать в музыкальную школу, потому что это хлопотно. Нужно было покупать второй инструмент, провожать и забирать меня из школы, нанимать педагогов, репетиторов. Когда в семье сразу двое детей занимаются музыкой, это сложновато. Но ради нас с Адисом родители пошли на это, они нас очень любят и сделали действительно очень многое для меня и для брата. Был период, когда им даже пришлось устроиться на дополнительную работу. Они работали в пяти местах оба, для того чтобы была возможность купить мне очень хороший и очень дорогой инструмент, который в то время стоил действительно серьёзных денег. Мои родители могли купить автомобиль «Волга», а купили баян для меня.
– В чём вообще уникальность баяна лично для вас? Звучание?
– Баян – это действительно уникальный инструмент. Он даёт колоссальные возможности, на нём можно играть совершенно любую музыку. Мне кажется, ни один инструмент не обладает такими возможностями, как баян. И тембрально – у баяна разные краски, а не одна, как у рояля. Опять же по диапазону – баян может звучать и как фагот, и как туба, и как флейта-пикколо, и как скрипка, и как орган. А одновременно и как оркестр. А если ещё использовать какие-то электронные приспособления, получается совершенно другая музыка. Для меня ни один инструмент не может сравниться с баяном.
– Вас часто называют популяризатором баяна. Вы с этим титулом согласны? Или инструмент, на котором вы играете, в массовой, особой популяризации вовсе не нуждается?
– Конечно нуждается! Дети сейчас практически не идут учиться играть на этом инструменте. Если раньше в консерватории был конкурс двадцать человек на место, то теперь практически берут всех подряд, потому что хронический недобор. Я считаю, это просто ужасная ситуация.
– А почему так происходит? Баян перестал быть популярным, модным инструментом?
– Причины на самом деле разные. Понимаете, молодым музыкантам, которые выбирают баян и хотят на нем играть классику, труднее всего, на мой взгляд. Чтобы как-то заработать на жизнь, содержать семьи, приходится и на каких-то халтурках подрабатывать в ночных клубах, играть там дискотечный дынц-дынц.
– И вам приходилось так подрабатывать?
– Да, так и было – до одной знаменательной встречи в моей жизни.
– Великий Мстислав Ростропович сыграл определённую роль в вашей творческой карьере…
– Действительно это так, и я очень благодарен судьбе за эту встречу. Это легендарная личность, уникальный абсолютно человек. Он очень много сделал для молодых музыкантов и очень многим помог, мне в том числе. Я помню первую нашу с ним встречу. Я сыграл Шнитке, он подошёл сразу ко мне, обнял, начал расспрашивать, как я живу, как зарабатываю. Я сказал ему, что, конечно, непросто жить молодым классическим музыкантам, особенно если ты еще играешь именно на баяне, порой приходится непросто. И это правда. Было время, когда и в ночных клубах, и в ресторанах выступали. Репертуар попсовый подбирали, потому что за Баха особо много не заплатят в таких местах. Мстислав Леопольдович сказал, что поможет мне. Буквально сразу после этой встречи он пригласил меня играть в Wigmor hall в Лондоне, в зал Gaveau Париже, на свою золотую свадьбу с Галиной Павловной Вишневской в «Метрополе», где собрались именитейшие и даже царственные гости. Его и Галину Вишневскую там поздравляли короли и президенты – Ельцин, королева Испании София... Кстати, в документальном фильме Сокурова «Элегия жизни» есть эпизод с той вечеринки, где Ростропович с Вишневской танцуют танго. Я играл эту музыку на их золотой свадьбе. Но не всем музыкантам везёт на такие счастливые встречи. Поэтому инструмент, конечно же, просто необходимо популяризировать.
– Айдар, а когда ваши педагоги в музыкальной школе, ваши родители и вы сами поняли, что у вас есть талант, незаурядные способности к музыке?
– Я очень благодарен своему брату Адису. Отчасти благодаря ему я поверил в свои силы и в то, что музыка может стать для меня не просто увлечением, хобби, а серьезным, настоящим делом жизни. Адис дополнительно со мной занимался, всегда подбадривал, стимулировал мой интерес к музыке, говорил, что если много и хорошо заниматься, я смогу стать очень известным музыкантом, смогу ездить по всему миру. Он даже читал мне специальную методическую литературу из программы музыкального училища.
– А ваш брат продолжил музыкальную карьеру?
– Он не любит публичных сольных выступлений. Ему больше нравится преподавать или аккомпанировать в фольклорном ансамбле. Профессионально его жизнь, конечно, связана с музыкой. Он очень хороший музыкант.
– Судя по тому, что вы так тепло говорите о брате, отношения у вас хорошие. Результат воспитания?
– Да, у нас с братом действительно очень хорошие, близкие отношения. Мы друзья. Наверное, это действительно благодаря воспитанию родителей: у нас были такие отношения в детстве, как я уже говорил, и по сей день они остаются такими же теплыми и близкими. Если в школе кто-то обижал меня, мой старший брат всегда защищал, поддерживал, показывал приёмы карате, учил, что нужно всегда постоять за себя. То есть был для меня самым настоящим старшим братом.
– В детстве не было соблазна бросить занятия в музыкальной школе, чтобы было больше свободного времени? Во дворе в футбол лучше, например, поиграть, а не сидеть гаммы разучивать?
– Нет, никогда не было желания бросить музыку. Потому что сразу, с первого класса всё хорошо складывалось. Учёба давалась легко, в первом классе я уже играл репертуар за третий класс. В старших классах начал играть программу училища. Буквально с первого года учёбы принимал участие в музыкальных конкурсах. Были победы, был результат, мне нравилась музыка, поэтому бросить – никогда такого желания не было. Знакомство с новыми интересными людьми, первые концерты, выступления – всё это затянуло, и я понял, что музыка – это моё.
– Айдар, первые победы на конкурсах, наверное, помните – эмоции, чувства. А самая значимая, самая дорогая победа для вас когда и где была?
– Наверное, самый неожиданный конкурс – участие и победа в нём – это национальная кинопремия «Ника», которая была присуждена мне как композитору, написавшему музыку к фильму. 2007 год, фильм «Эйфория». Помню, я пришёл на саму церемонию кинопремии «Ника»: были номинированы Максим Дунаевский, Кирилл Пирогов (фильм «Питер FM»), Алексей Рыбников и я. Я думал, что мне о победе даже смешно думать. Потому что это юбилейная, двадцатая «Ника»! Номинированы сильнейшие композиторы в области кинематографа, просто мэтры и легенды, а я новичок в этом деле, первый фильм. И честно, я сидел и всю церемонию гадал, кто получит всё-таки – Рыбников или Дунаевский? И вот настал момент, объявляют номинантов, открывают конверт – и называют мою фамилию. Не ожидал, честно. Это был мой первый опыт написания музыки к фильму, которая была признана и принесла мне первый успех в композиторстве. И после этого я ещё больше стал писать музыку. Хотя у меня не было специального музыкального композиторского образования. Сейчас все режиссёры для композиторов выставляют ряд требований, одно из которых – предыдущие работы. Я очень благодарен Ивану Вырыпаеву, что он поверил в меня, мою музыку. До «Эйфории» мы работали вместе в одном спектакле – «Бытие №2» в театре «Практика». Мы познакомились через фонд Ростроповича, Ивану нужен был баянист для его спектакля «Бытие №2», и ему порекомендовали меня. Я прочитал пьесу, и сначала, конечно, были странные ощущения. Раньше я считал театр олицетворением чего-то красивого и классического, а в необычной Ваниной пьесе употреблялась даже ненормативная лексика. И потом, такая сложная тема... Я сначала сомневался – соглашаться ли вообще? И после «Бытия «№2» Иван предложил мне написать музыку к фильму. Я сначала хотел отказаться, сказал, что не могу взять на себя такую ответственность, поскольку я не профессиональный композитор, тем более музыка нужна для целого фильма. Иван мне сказал тогда: «Ну, ты же чувствуешь музыку, а главное, любишь её». Я согласился попробовать, и получилась «Эйфория». Недавно я написал музыку к фильму «Сибирь. Монамур» Вячеслава Росса. И впервые в истории русского кинематографа его взялся раскручивать сам Люк Бессон. Ему очень понравилась эта драматическая история: действие происходит в тайге и в тундре, где живут дедушка и мальчик. Это такой жёсткий фильм – и одновременно про любовь. Мне было очень интересно работать в этом проекте.
– Что вдохновляло на музыку к «Эйфории»? Наверное, потрясающе красивые пейзажи, которые снимались на Дону?
– На самом деле вначале появилась музыка, а потом было снято кино – это нестандартная ситуация, обычно всё происходит наоборот. Я прочитал текст, поговорил с Иваном, он объяснил мне, какие грани нужно подчеркнуть. Затем актёры, операторы слушали музыку и таким образом настраивались на работу. Так что, можно сказать, сам фильм родился под впечатлением музыки. После этого была работа над «Кислородом»…
– Продюсеры сразу согласились с вами работать? Одно дело приглашение режиссёра…
– Вот из-за продюсеров я и не хотел поначалу соглашаться, думал, что они не захотят видеть меня в качестве композитора, потому что не было опыта. Я боялся подвести Ивана. Но как только они услышали первые наброски – подписали контракт. И музыка из фильма действительно стала очень популярна. Я не ожидал, что потом у многих продюсеров, режиссёров я услышу эту музыку на телефоне.
– А у вас она стоит в качестве звонка?
– (Смеётся.) Нет, у меня этой мелодии в телефоне нет.
– Кстати о телефонах. У вас в официальных контактах указан номер телефона московский и берлинский. Там представительство или вы действительно сейчас живёте на два города?
– Да, сейчас я живу на два города. Во-первых, потому что моя семья живёт в Берлине – моя жена. Родился я в Москве, там живут мои родители, брат сейчас тоже живёт в Москве. Моя жена тоже музыкант, играет она также на баяне. Познакомились мы в Австрии на музыкальном фестивале, начали встречаться. И спустя некоторое время я переехал к ней. Она долгое время живёт в Германии, переехала из Киргизии много лет назад, фактически она русская немка. Живу на два города – две недели бываю в Берлине и столько же в Москве. Из Германии очень удобно ездить с концертами по всей Европе, а Москва – выход на Россию. В России мне нравится давать концерты, много где гастролировал.
– Вы говорили о том, что трудно было, когда вы были ещё начинающим, непризнанным музыкантом. В Германии как обстоят дела с поддержкой молодых талантов, дарований? Им помогает государство?
– В Германии, когда люди узнают, что у наших студентов музыкальных училищ и консерваторий стипендия за месяц составляет пару тысяч рублей, они просто не верят. Потому что это как-то даже смешно звучит. У них стипендия даже у иностранных студентов около 1200 евро в месяц. Когда я учился в Германии, получал такую же стипендию. Естественно, на эти деньги я мог спокойно жить, снимать жильё, полноценно питаться. По логике вещей, мне стипендию должно было платить наше государство, потому что я продвигаю, прославляю в некоторой степени свою страну, а меня приняли в Германии и мало того, что взяли на учебу в университет, так еще и платили стипендию.
– Айдар, ваша жена тоже музыкант. Как живется двум творческим людям, музыкантам под одной крышей? Нет творческих конфликтов?
– (Улыбается.) Живётся нам очень хорошо, как в плане семьи, быта, так и в творческом плане. У нас есть даже свой дуэт, и мы иногда вместе выступаем. Доводилось вместе с женой играть на музыкальных вечерах и для Владимира Путина, и для Жака Ширака. И для многих других известных людей, руководителей государств, представителей королевских семей.
– Помимо музыки для баяна вы занимаетесь и многими другими проектами. Например, не так давно записывали татарские сказки на русском языке с известными артистами, музыкантами, которые по происхождению татары.
– Да, мы уже реализовали этот замечательный проект. Участвовали в нем одни из самых известных татар в нашей стране. В Москве недавно вышел аудиоальбом «Татарские сказки». Аудиоальбом звучит на русском языке и состоит из двух дисков. В него вошли самые красивые старинные татарские сказки, которые входят в золотое наследие татарского народа: «Сказка об Ахмете – одиннадцатом сыне», «Медведь и Женщина», «Петух и Лиса», «Гульчечек», «Наследство бедняка», «Башмаки», а также татарские музыкальные композиции. Сказки читают известные татарские актеры: Сергей Шакуров, Рената Литвинова, Марат Башаров, Алина Сулейманова, Алсу, Тимати. На этом аудиоальбоме есть моя музыка.
– «Татарские сказки» – это дань национальным корням, традициям? В других этнических проектах вы участвуете?
– Периодически случается. Поддерживаю нашу этнопевицу Зулю Камалову, которая сейчас живёт в Австралии и работает в жанре world music. Даже, кстати, приезжал в составе её ансамбля на фестиваль «Саянское кольцо». С Зулей мы друзья, и мне очень импонирует то, что она продвигает татарскую музыкальную культуру по всему миру. Что касается дани национальным корням и традициям – я родился в Москве, но в детстве каждое лето проводил у бабушки в татарской деревне Кызыл-чичма (Красный Родник) под Ульяновском. Мы пели татарские песни, танцевали народные танцы, поэтому родная культура мне очень близка. Татарская культура очень интересна, и с ней нужно знакомить людей, поскольку, к сожалению, широкому кругу она мало известна. Все основные культурные события происходят в Казани, и никто об этом не знает. Поэтому захотелось сделать проект на русском языке, рассказывающий и показывающий, что такое татарская культура, татарская литература. Чтобы вся Россия знала об этом. Кроме того, мне предлагают написать музыку для симфонического оркестра, с этническими элементами. Сейчас готовится к постановке первый татарский мюзикл на русском языке, который ставит продюсер «Фабрики звёзд» Лина Арифуллина. А вообще, мне интересно всё новое. Нравится пробовать себя в разных сферах, развиваться и доказывать, что баян – это не только народный инструмент.
– К эстраде российской как относитесь?
– Нормально отношусь, но слушаю не всё. Есть неплохие проекты, музыканты, коллективы. С некоторыми я сотрудничаю, общаюсь, дружу. Например, 30 марта большой концертной программой я буду отмечать свое 30-летие в «Крокус Сити Холле» в Москве. Готовит концерт Лина Арифуллина, и вместе со мной там выступят музыканты, играющие в разных направлениях: «Хор Турецкого», Алсу, Пелагея, Иосиф Кобзон, Сергей Мазаев, балалаечник Алексей Архиповский... С Фёдором Чистяковым из рок-группы «Ноль» сыграем на двух баянах, Чулпан Хаматова будет читать сказки под мою музыку. Будут и сольные номера, и дуэты, и ансамбли. (Улыбается.) В общем, хочется отметить юбилей и показать многогранность баяна, все его возможности. |
