«Конкурент» беседует с Президентом международной инвестиционной компании ORIGO Partners PLC.

Развитие Сибири на данном этапе невозможно без инвестиций в промышленность и ресурсодобывающие отрасли. Однако крупные инвесторы пока не спешат завоёвывать трудный сибирский рынок. Одна из немногих зарубежных компаний, которая планирует вкладывать средства в развитие региона – международная компания ORIGO.
Президент ORIGO Крис Раннинг производит впечатление опытного бизнесмена, смотрящего далеко вперёд, на перспективу. Выходец из Норвегии, Раннинг уже много лет осваивает азиатский рынок: сейчас в центре внимания его компании промышленные разработки в Китае и Монголии. Однако Сибирь с её неограниченными ресурсами и возможностями всё больше интересует иностранный капитал.

– Мистер Раннинг, мы рады вас приветствовать на нашей гостеприимной земле. Вы впервые в России?
– Я до этого неоднократно бывал в Москве и Санкт-Петербурге, а вот в Сибири – впервые.
– И каковы первые впечатления?
– Я прилетел всего несколько часов назад, поэтому пока могу говорить только о своих эмоциях. Но первые впечатления положительные. Красноярск – очень красивый город, с развитой инфраструктурой. Мы сегодня встречались с некоторыми местными предпринимателями, и оказалось, что это очень креативные люди, готовые к сотрудничеству. Очень позитивно прошли встречи.
– Вы родом из Скандинавии. Наверняка наша Сибирь напоминает вам родину?
– Да, я родился и вырос в Норвегии, но получал образование во Франции и Америке. После обучения работал сначала в Норвегии, но последние 20 лет живу в Японии и Китае.
Конечно, моя родина похожа на Сибирь, у нас действительно очень много общего: и ландшафт, и природа, и такие же дружелюбные люди. Но есть и некоторые различия. Вот три основных различия, которые говорят в пользу Сибири: во-первых, это колоссальные размеры всего – и протяжённость территорий, и количество любого сырья, любого ресурса здесь в разы больше, чем в Норвегии. Во-вторых, это огромный внутренний российский рынок, который практически не освоен. В Норвегии всего несколько миллионов жителей, рынок уже перенасыщен. И, в-третьих, – выгодное месторасположение. Россия, и особенно Сибирь, расположены близко по отношению к азиатскому региону планеты, что является сегодня важным бизнес-фактором. Вам надо воспользоваться этими возможностями, а нам, иностранцам, попробовать ощутить их на себе.
– Ваша компания занимается инвестированием широкого спектра промышленных предприятий и бизнес-проектов – от добывающей промышленности до сельского хозяйства и экологии. Получается, главного, основного направления у вас нет?
– Мы в первую очередь финансисты, и нас интересуют любые растущие рынки, будь то добыча золота или угля или развитие авиаперевозок.
– А что именно вас привлекает в Красноярском крае?
– У компании ORIGO в Красноярске есть определённые контакты, есть сильная поддержка как со стороны местного бизнеса, так и властей. Мы рассматриваем всю Сибирь, и наше внимание сфокусировано прежде всего в таких областях, как добыча руды, золота, газа, нефти. Красноярск кажется нам правильной точкой отсчёта, с которой надо начинать ведение бизнеса в Сибири. Здесь есть большой университет, есть определённые наработки и технологические решения, специалисты с опытом работы в тех сферах, которыми интересуется ORIGO. Плюс наличие инфраструктуры – большой город, аэропорт, развитые коммуникации. Очень удобно, базируясь здесь, исследовать остальные регионы Сибири.
– Всё это справедливо в отношении Красноярска, но вы ведь понимаете, что, продвигаясь дальше, вглубь Сибири, в Эвенкию, на Таймыр, в другие отдалённые территории, вы столкнётесь с полным отсутствием инфраструктуры? Там нет не только коммуникаций, но и дорог. Плюс тяжёлые климатические условия…
– Мы, конечно, понимаем, что это действительно так, но в то же время нас это не сильно смущает. Я профессиональный инвестор, жил в очень многих странах с тоже весьма ограниченной инфраструктурой, в ограниченных условиях. Последние 15 лет живу в Китае и Монголии, там тоже довольно экстремально. Также нет инфраструктуры, суровые погодные условия, которые ограничивают деятельность. Но в то же время мы наблюдаем развитие, которое произошло в этих регионах за последние несколько десятков лет, и это вдохновляет. Нам кажется, что нужно прийти в регион раньше, чтобы успеть позиционировать себя и раскрыть свой потенциал до того, как придут остальные инвесторы. Когда всё готовое и развитое, то уже слишком поздно. Мы не приходим на готовенькое, нам хочется опередить остальных.
– Уже есть какие-либо конкретные проекты в Красноярском крае, в которых вы готовы принимать участие?
– Есть несколько проектов, которые ORIGO изучает. С помощью Валентина Тимофеевича Изарова. Это из области добычи угля, руды, нефти, газа и золота. Есть уже некоторые наработки, они сейчас находятся на стадии изучения и переговоров. Пока ещё не было сделано инвестиций, всё находится на стадии ознакомления и анализа.
– Как я понимаю, географически ваши интересы сфокусированы в центре Красноярского края. Сейчас идёт бурное промышленное освоение этой территории – строится большая ГЭС. Как вы относитесь к такому варианту энергообеспечения? Может быть, это уже вчерашний день и есть более выгодные способы получения электроэнергии?
– Трудно комментировать всю местную ситуацию, полного понимания всех нюансов у меня пока нет. Но я могу дать общий комментарий в сравнении с Норвегией. ГЭС – это то, что может быть потенциально положительным для страны. В Норвегии не только сократили вред для среды до минимума, но и сделали ГЭС экономически выгодными. Там гидроэлектроэнергия составляет большой процент от общей энергии, которая генерируется. Но при этом у нас много маленьких ГЭС, которые не столько основываются на строительстве плотин, сколько ставятся на реках, водопадах, проточных водоёмах. Там делается всё, чтобы уменьшить какой-либо вред как людям, так и природе. В числе обязательных вещей, которые ORIGO оценивает при инвестировании, – влияние проекта на здоровье людей, их безопасность и на природу. Наша философия заключается в том, чтобы минимизировать любой вред, наносимый людям и среде.
– Будете ли вы участвовать в других проектах на территории края, помимо ресурсодобывающих?
– Безусловно. Сегодня в первую очередь мы рассматриваем варианты с добычей, но в других странах мы инвестируем и в агропром, в строительство, в экологию. Это те сферы, в которые мы готовы вкладывать деньги. ORIGO не только фокусируется на добыче. Нам также интересны проекты, связанные с переработкой сырья, очисткой. Нам интересен конечный продукт в виде стали. Есть интересы к более косвенным проектам. Например, разработка программного обеспечения, которое может помочь либо в той же добыче, либо в какой-то части из цикла переработки сырья. В Монголии мы инвестируем большие компании, которые занимаются разведыванием и добычей меди. Наряду с ними были сделаны инвестиции в фирму, производящую батарейки, в которых используется очень много меди. В Китае мы создали компанию, которая очищает солёную воду, делает её питьевой. То есть, инвестиционные интересы идут по всей цепочке промышленного цикла.
– В России не так много иностранных инвестиций. Бизнесменов отпугивают наши внутренние проблемы – бюрократия, коррупция, местами даже криминал. Вы не боитесь за свой бизнес?
– Безусловно, это нельзя оставлять незамеченным. Кое-с-какими подобными проблемами мы уже сталкивались в Монголии, в Китае, в Африке, в Юго-Восточной Азии. И поэтому очень важно иметь местных партнёров, к которым есть доверие и которые могут помочь правильно себя повести в разных ситуациях. Надо учитывать такие факторы и пытаться их обходить. Эти риски сейчас есть на всех восточных рынках, нужно компенсировать их повышенной отдачей. Это вопрос балансирования рисков и прибыли. У нас уже есть определённый опыт на этот счёт.
– Вы давно живёте в Китае. Как изменилась эта страна за последние годы?
– Изменения были колоссальными и в лучшую сторону. Экономический прогресс помог многим слоям населения подняться выше уровня бедности, на котором они жили до сих пор. В то же время у экономического роста есть своя цена. Во-первых, большому числу китайцев пришлось переезжать, следовать за рабочими местами, так как развитие регионов страны не шло одновременно. А во-вторых, определённая цена уплачена за счёт экологии. Местами ухудшилось качество воды, воздуха, продуктов питания. И теперь там сложилась такая ситуация, когда экономического роста недостаточно, чтобы удовлетворить население. Теперь, достигнув определённого уровня дохода, местное население также начинает искать какие-то улучшенные условия для жизни. Безопасность и экология – это то, на чём сейчас пытается фокусироваться государственная политика Китая. 15 лет назад, когда я приехал в Китай, все были ориентированы на повышение своих доходов. Сегодня, особенно судя по молодёжи, которая работает с нами, для них важны такие факторы, как чистота воды и воздуха, еда чтобы была безопасной. Эти факторы играют всё более важную роль в жизни китайского населения. Чтобы оставаться у власти, китайскому правительству нужно обращать внимание на эти факторы. И мне кажется, что они до сих пор с этой задачей справлялись достаточно неплохо. Даже чистота воздуха в городах сейчас гораздо выше, чем 10 лет назад.
Китайцы очень много работают, и это далеко не конечная фаза их развития. Кстати, в их росте огромную роль играют Сибирь и Красноярский край в частности, в первую очередь, за счёт экспорта определённого сырья.
– А проблема изменения климата актуальна для Китая и Азии в целом?
– Я не специалист по окружающей среде и экологии, но как частное лицо я, конечно, вижу определённые негативные изменения. Особенно это касается питьевой воды, качество которой ухудшается. Трудно сказать, является ли это результатом человеческой деятельности или это что-то большее. В то же время кажется, что ещё не поздно что-то изменить, исправить. Это создаёт возможность инвестиций для предпринимателей, а также есть надежда, что при правильном подходе, при определённых вложениях курс событий можно развернуть и изменить в лучшую сторону.
– В России очень популярен миф о «жёлтой угрозе». На нашей территории становится всё больше китайцев, и это пока мирная экспансия. Но есть пессимистично настроенные люди, которые боятся агрессии со стороны столь мощного соседа. В Китае, изнутри, как видится эта ситуация?
– Это очень актуальный вопрос, но не только для Сибири. Есть куча подобных опасений и в Африке, и в Южной Америке. Китай приходит туда для покупки сырья, а также наращивает там своё влияние в сферах производства, расширяет рынок сбыта своей продукции. Многие страны озабочены этим сегодня. Также Китай является самым большим инвестором и кредитором США. И, скорее всего, роль Китая в кредитовании Евросоюза также будет расти. Поэтому, безусловно, существует такая озабоченность: в какой-то момент может оказаться, что китайцам принадлежит планета Земля, что мы все работаем на них и покупаем только их товары. В той или иной степени по всему миру китайское влияние уже есть. Конечно, это является риском для суверенитета стран и их способности принимать определённые решения независимо от Китая.
Я не специалист по Китаю, я просто там живу, но мне кажется, что это развитие не является каким-то агрессивным и не мотивируется захватом земель. Это просто нужда в развитии, и учитывая экономический рост, который там происходит, им приходится выбираться за границы своей страны для того, чтобы привлекать какие-то ресурсы и развиваться как государство. Не стоит также игнорировать положительные аспекты появления Китая в разных странах. Хорошим примером могут быть страны Африки, которым Китай даёт капитал, технологии, доставляет недостающую рабочую силу и даже покупает затем их продукцию. Для многих стран Китай является выходом, своего рода внешней помощью, которая подталкивает к развитию бедные регионы и повышает уровень жизни в них. Сегодня Китай – в процессе своего развития и сотрудничества с другими странами, но ему стоит обратить внимание на то, что нужно использовать не только свою рабочую силу. Есть смысл использовать специалистов из числа местного населения, а также подходить ответственно к вопросам здоровья и окружающей среды. Эти два аспекта нужно больше принимать во внимание.
– Как Китаю удалось пережить финансовый кризис и даже выйти из него «в плюсе»?
– Во-первых, это десятилетняя история экспорта в европейские страны и США. За счёт экспорта очень простой продукции, кроссовок и батареек, им удалось не только выстроить у себя инфраструктуру, но и нарастить определённый финансовый запас. Китай стал очень кредитоспособным за счёт своей низко-ценной услуги, и тем самым определил для себя своё место под солнцем. Во-вторых, они ответственно подошли к вопросу, очень много денег было сэкономлено и положено в резервы. Комбинация двух этих факторов во многом помогла Китаю. Если для сравнения взять США, там наоборот: страна не очень кредитоспособная, ей приходится всё время занимать деньги, чтобы потреблять и двигаться вперёд. Когда наступил кризис и цены на всё упали, у Китая было достаточно капитала, чтобы начать действительно активно инвестировать свою страну: строить дороги, мосты, воздвигать города. Они сэкономили во время роста и стали инвестировать именно во время упадка, когда можно заключить гораздо больше выгодных сделок. Вы правы, Китай из кризиса вышел в лучшем состоянии, чем в него заходил. Но, глядя в будущее, тут есть немало опасностей. Как Америка, так и Европа будут потреблять гораздо меньше продуктов, учитывая экономическое положение этих стран на сегодня, а также определённую насыщенность их рынка китайскими товарами. В будущем Китай будет импортировать значительно меньше продуктов, поэтому теперь Китаю очень важно сфокусировать внимание на внутреннем рынке, и надо развивать именно его. Нельзя строить мосты и дороги до бесконечности. Китаю надо наращивать спрос на дома, на холодильники, на простые вещи среди своего населения. Сможет Китай это сделать – тогда внутренний рынок будет значителен и станет силой, которая сможет двигать экономику страны вперёд. Если это получится, если китаец станет потребителем своих товаров, это будет положительный сигнал для всего мира. Значит, весь остальной мир будет развиваться и расти. Если у них этого не получится, тогда возникает много вопросов касаемо экономического будущего планеты.
– Что происходит сегодня с долларом? Следует ли ждать второй волны кризиса?
– Сегодня США – страна с пониженной продуктивностью в мировом контексте. Их затраты на производство, деятельность несоизмеримы с тем выхлопом, который они получают. Многие страны могут оказывать подобные услуги дешевле, чем США. Отсутствие трудоспособности прячется за вуалью кредитов. Привлечённые кредиты используются на потребление, какие-то проекты, хотя на самом деле очевидны неконкурентоспособность и относительно слабая экономика. Поэтому, мне кажется, кризис или его тень коснётся Америки, потому что нельзя за сутки изменить свою структуру и резко стать трудоспособным.
– Действительно ли мировой экономический и политический центр смещается в сторону Азии?
– Если не смещается, то, безусловно, мир стал более сбалансированным. Необходимо, чтобы влияние Европы и Америки было уравновешено в азиатском регионе – за счёт Китая, России или других стран. Это касается не только экономического развития, но и каких-то политических вещей, а также различных вооружённых конфликтов. Разница влияний позволяет избегать таких столкновений.
– Как вам видится, Россия ближе к Западу или Востоку?
– Это философский вопрос. Россия – и европейское, и азиатское общество одновременно. С одной стороны, у России есть большое культурное наследие: искусство, балет, литература. Плюс Россия очень развита технологически как держава – полёты в космос, атомная энергетика, наука. Всё это делает её более схожей с Европой или Америкой. В то же время это страна очень креативная, здесь много энтузиазма по поводу будущего. Это растущая экономика, здесь люди, которые смотрят в будущее, много предпринимателей. И это делает Россию больше похожей на Китай, где каждый китаец пытается как-то преуспеть, основать свой бизнес. Такого в Европе уже нет. За последние годы Европа и Америка разленились и стали менее предприимчивыми.
В характере азиатов доминирует бизнес-составляющая, предпринимательство. В характере европейцев – интеллигентность, образованность. А Россия комбинирует в себе два этих фактора. Здесь люди очень образованные, и в то же время в них есть некая искорка, которая делает из них активных предпринимателей. Например, в Европе, в Норвегии, многие мои друзья, и я в том числе, родились в очень богатых семьях, то есть деньги были у них уже очень много поколений. Они выросли в очень благоприятных условиях, но стали менее активными, менее голодными, что ли. У них теперь нет такой тяги к развитию, преуспеванию. А в Китае многие начинают с нуля, с минимумом образования, но стараются из трудной среды вырваться и как-то преуспеть. В России же уникальная комбинация этих двух факторов. Здесь люди получили хорошее образование изначально, ещё со времён СССР, и сейчас та же система осталась. Но в то же время, русские не избалованы лёгкими деньгами, поэтому у них есть тяга преуспеть и нарастить свое состояние. Вы ведь даже не представляете ещё, недооцениваете то, что у вас есть.
– В последнее время в Европе неспокойно: мы постоянно слышим о каких-то социальных волнениях в Лондоне, в Греции. Каким вам видится будущее Евросоюза?
– Мне кажется, эти вспышки, социальное беспокойство являются преувеличенными и не вызывают во мне тревоги или какой-то озабоченности. Евросоюз продолжает быть сплочённым, имеет определённую культурную и социальную мощь. Возможно, какая-то страна временно его покинет, потом вернётся, но будущее Европы всё равно за единством. Там другого выбора нет, кроме как двигаться дальше вместе. Чем я больше озабочен в Европе, так это её конкурентоспособностью. Сможет ли Евросоюз конкурировать с Бразилией, с Китаем в будущем? Смогут ли европейские страны сохранить ту роль, которая у них есть сегодня на глобальной экономической арене? Вот важный вопрос.
– Вас беспокоит растущая исламизация Европы?
– Я сам родом из страны, в которой недавно произошёл ужасный теракт – расстрел детей на острове Утойя. И хотя следствие ещё не закончилось, всё указывает на то, что, по всей видимости, это было преступление, мотивированное каким-то правым экстремизмом. Экстремизм сам по себе не может являться положительным фактором, будь то экстремизм правых, левых или религиозный экстремизм, неважно. Экстремизм очень часто может довести до какой-то агрессии, и я против этого.
– Скандинавия для всего мира давно уже являлась образцом социально ориентированного общества, образцом высокого уровня жизни и, конечно, безопасности. У нас даже в ходу было понятие «скандинавский коммунизм». Как могло в Норвегии произойти такое ужасное преступление? Почему именно там?
– Тот же вопрос задают себе и граждане Норвегии. Наверное, то, что произошло, доказывает тот факт, что мир до сих пор слишком сильно фокусировался на исламе и игнорировал остальные проявления экстремизма. В будущем все страны мира, особенно большие державы – такие, как Россия или Китай, должны не забывать и как-то реагировать своевременно на любые проявления экстремизма. Как показал печальный опыт Норвегии, вспышки агрессии могут произойти в самых неожиданных местах и вылиться из самых неожиданных уголков общества. Нужно быть бдительнее.
– Как вы считаете, будущее планеты – за технологиями или за ресурсами?
– Мне кажется, одно не может быть без другого. Очень часто для того чтобы развить технологии, нужно сырьё. Поэтому для меня, как для инвестора, важны и сырьевые, и технологические проекты. И будущее – в переплетении этих двух факторов.