Евгений ГРИШКОВЕЦ,
писатель, режиссёр, актёр.

Три тополя на века…

Для меня фильм ушедшей на днях из жизни Татьяны Лиозновой «Три тополя на Плющихе» является очень особенным. Это фильм 1967 года, т.е. моего года рождения. Я в детстве не любил этот фильм, можно сказать, терпеть не мог. А его, как назло, часто показывали. Меня раздражало в этом фильме всё. Особенно, конечно, героиня в исполнении Дорониной. Я готов был бежать куда угодно, лишь бы не слышать её голос и характерные интонации. Хуже всего мне было, когда она пела. И песня «Нежность» в её исполнении мне не нравилась, а из-за этого ни в каком исполнении эта песня не могла мне понравиться. А потом… спустя годы, я по случаю начал, помнится, не сначала смотреть этот фильм и понял, что повзрослел.
Я знаю эту картину покадрово, посекундно. Я знаю все выражения лица и жесты героини, знаю, сколько сигарет выкурил герой Ефремова. Несмотря на то, что я знаю этот фильм наизусть, я не устаю удивляться тому, что, взрослея, лучше узнавая людей и жизнь, мне во всех подробностях этой картины открывается всё большая и большая, а точнее, бесконечная точность. Хотя фильм не безгрешен. Актёр Шалевич совсем не похож на деревенского жителя и жлоба. Он весь очень городской, и голос его звучит ну совсем не по-деревенски… (Это я сказал для того, чтобы никто не подумал, что этот фильм является для меня иконой.)
Как я был удивлён, когда узнал, что «Три тополя на Плющихе» и «Семнадцать мгновений весны» снял один и тот же человек! А потом удивление прошло, и я увидел закономерность. Оба этих фильма, при всей разности, одинаково умны и тонки. В «Семнадцати мгновениях» масса небрежностей, но нет ни одной глупости. Эти фильмы Лиозновой являются очень особенным кино, про которое нет смысла говорить с точки зрения операторского мастерства, световых решений и особой стилистики. Глубокое понимание человеческой жизни, любовь к человеку и ум – вот что является основным стилем кинематографии Лиозновой. Какими невероятно умными кажутся актёры в её фильмах – это удивительно!
Видимо, она была очень умным человеком. А ещё ей хватило не только ума, но и мудрости, да ещё и силы в какой-то момент перестать снимать кино и не нанести самой удар по собственному имени. Очень немного её коллег мужчин смогли так поступить. В основном они впали в безумие, жуткую гордыню и стариковские капризы. Тем самым многие из них, которые фактически были младше её, повели себя, как впавшие в маразм старики.
«Три тополя на Плющихе» – великий фильм!!! Последние двадцать лет отечественного кинематографа не дали ничего даже близко похожего. Величие этого фильма и этой истории подтверждается тем, что спустя почти тридцать лет после выхода «Тополей» один из последних отчаянных романтиков поколения Лиозновой, Клинт Иствуд, снял фильм, глядя который я не мог поверить в то, что Иствуд не видел картину Лиозновой. Так случилось, что фильм Клинта Иствуда 1995 года «Мосты округа Мэдисон» снят буквально по «Трём тополям на Плющихе». Фильм Иствуда произвёл на меня настолько мощное впечатление, что я до сих пор, уже несколько месяцев не могу из-под него выбраться. Но это впечатление было бы меньшим, если бы я не знал картины Лиозновой. Я не мог себе представить, что эта лирическая, совсем простая, точная и, казалось бы, очень наша история может быть очень и очень американской. При этом я не думаю, что Иствуд видел «Три тополя»…
И даже актёрские параллели поражают. В нашей картине играет Доронина, мощнее и народнее которой у нас, наверное, тогда не было никого. У Иствуда в фильме – Мэрил Стрип, мощнее которой у них ни тогда, ни сейчас никого нет. Роль, которую исполнил великий Ефремов, в американской параллели принадлежит самому Иствуду. Оба худые, высокие, со странной, замедленной пластикой. Оба – целые пласты национальных культур. Но Лиознова это сделала на тридцать лет раньше!!! (улыбка)
Когда я смотрю «Три тополя на Плющихе» или «Мосты округа Мэдисон», я очень и очень люблю кино. Я остро чувствую жизнь, я испытываю сильнейшие переживания, с которыми мне трудно справиться, и эти переживания прорываются из меня либо негромким смехом, либо ничем не сдерживаемой слезой. Я знаю людей на экране, я понимаю или мне кажется, что я понимаю, про что и почему сняты эти картины. Я это понимаю, потому что когда я смотрю такое кино, я чувствую себя не одиноким и любящим одну и ту же жизнь, которой живут и герои фильма, и авторы. Это кино очень не сложное, в смысле – не сложное для восприятия. Оно просто адресовано чувствительным и умным людям, таким людям, каких авторы этих фильмов хотели видеть своими зрителями. Это так просто и так понятно, хотя, конечно же, этой простоты и точности добиться было, наверное, очень непросто.
Как прекрасно и бесспорно в своём существовании гуманистическое искусство! Как прекрасны те, кто его создавал! И о какой растерянности, непонимании происходящего в мире, незнании своего зрителя и своего современника в основном говорят конкурсные программы очень больших и не самых больших кинофестивалей.
Я точно знаю: если б не было фильма «Три тополя на Плющихе», то и выдающегося фильма Клинта Иствуда не было бы. Хотя, как я уже сказал, я уверен, что он этой картины не видел. Но в мире есть много необъяснимого. Особенно в искусстве.
А ещё я знаю, что если бы в моей жизни не было этой картины, то моё собственное отношение к любви и к жизни, как к невероятному дару и чуду, было бы другим. И мне очень важно и очень нравится то, что пришло в мою жизнь в этом смысле из фильма ушедшей от нас Татьяны Лиозновой. Я даже не знаю слов, чтобы хоть как-то выразить свою признательность и благодарность ей за это.