За плечами у сегодняшнего собеседника «Конкурента» – высшая школа КГБ, работа на радио, создание вместе с Дмитрием Андрющенко и Владимиром Перекотием одного из первых рекламных агентств в Красноярске («Бюро Анатольевых») и многое другое. В данный момент Олег Безруких возглавляет продюсерскую компанию «Линия производства», которая занимается производством телевизионной рекламы и телевизионных программ. Стаж работы в рекламном бизнесе – пятнадцать лет. 

– Олег, почему после развала советской системы вы решили заняться именно рекламой?
– О, это очень просто. У человека, я себя имею в виду, с детства есть креативные амбиции, которые он хотел и до сих пор хочет реализовывать. Наряду с этим существовала и необходимость в зарабатывании денег для решения неких бытовых проблем, и прочие семейные нужды. Той сферой, где это все можно было получить, для меня стала реклама. Появилось много фирм, которые нуждались в интересных, содержательных и смелых креативных решениях. Они были готовы за это платить, а мы готовы были это делать. Почему телевизионная реклама? Ну, начнем с того, что на этом рынке проще было состояться. Здесь очень мало талантливых людей работает. Вообще умение добиться какого-то эффекта аудиовизуальным рядом редко встречается. Поэтому на этой стезе действительно было меньше конкурентов. Ну и за телевизионную рекламу люди готовы платить несколько больше, чем за рекламу на радио или в газетах. Убедить человека в том, что изготовить газетный макет стоит определенных денег, очень сложно. Тем более что на этом рынке очень много всяческих скрытых дисконтов и преференций. Часто для больших заказов газеты делают макет бесплатно. А мы ничего бесплатно не делали и не делаем. Правда, были такие соблазны, то есть рынок пытался толкнуть нас на путь бесплатного творчества. Когда сумасшедшие амбициозные женщины работали начальниками рекламных отделов, они прибегали к нам, бросались в кресло и говорили: «Ну, забрасывайте меня идеями, забрасывайте!» Это означало, что мы должны бесплатно что-то придумывать, и если заказчику сие произведение понравится, то он закажет производство видеоролика. Это стало канонической схемой работы, но мы принципиально от нее отошли и сначала все-таки просим заказчика оплатить сценарные работы. Так проверяется серьезность намерений заказчика. Теперь вся наша работа выглядит очень стройно, и мы не общаемся с «невнятными» клиентами и теми, кто занимается исследованиями вместо того, чтобы реально заказать ролик. 
– В широких кругах вы больше известны как телеведущий. Сейчас на телевидении идет ваша программа «Понедельник начинается…».
– Да, известность бывает разных качеств и уровней. В широких кругах, безусловно, я известен больше как телеведущий – просто потому, что людей, которые смотрят телевизор, больше, чем людей, которые заказывают рекламу. А в профессиональной среде я известен больше как производитель рекламы.
– В последнее время все более популярными становятся «PR-технологии». Почему, на ваш взгляд, это происходит?
– В эту сферу люди действительно сейчас вкладывают довольно много усилий и денег. Я не вижу пока сильно удачных в этом направлении проектов, но движение есть. Для тех, кто занимался пиаром, нынешнее время в плюсе. Это ниша, это рынок, это модно и это подъем. Почему это происходит? Наверное, базовые вещи уже решены. Люди утоптались и утвердились на своих приватизированных объектах, и острота проблем по захвату, перехвату и оспариванию собственности снизилась. Они почувствовали, что их никто не сбросит, не подсидит и не зарежет. И руководители различных фирм стали думать о том, что их конкурентное преимущество – это не только цена, выкладка и прочее, но и реклама, промоушен. Поэтому пиар здесь пришелся к месту. Хотя само по себе понятие «паблик рилейшн» (связи с общественностью) для них не очень свойственно, так как до сих пор многие хозяева фирм боятся публичности бизнеса. Видимо, стыдно и страшно самому выйти на улицу. Они часто посылают вместо себя менеджеров всяческих и пресс-секретарей. Кстати, на этом очень много женщин у нас в городе поднялось. Сам босс никогда не хочет быть публичным, но зато у него есть симпатичная дама, с которой они имеют довольно прочный общий язык и которая озвучивает в СМИ позицию начальника. Но сейчас, со сменой поколения, появляются новые амбициозные молодые директора, и они будут «выскакивать». Они будут лезть в кадр, лезть на рожон в этом смысле. Поэтому отрасль действительно переживает подъем.
– Государственная власть сейчас пытается «обуздать» рекламный рынок. Как у производителя рекламных роликов у вас этот процесс вызывает какие-либо опасения? 
– Это, на самом деле, очень хороший процесс. Некоторые вещи в рекламе действительно должны быть урезаны и ограничены. Реклама алкоголя, табака, элементов порнографии… Нет большего соблазна у рекламиста, как засунуть голую задницу в рекламное произведение. И понятно почему – это естественные человеческие соблазны. И насколько задница может соблазнять зрителя, настолько и пиво и табак могут соблазнять зрителя. Причем это может быть не ваш потенциальный покупатель, а простой молодой человек, который на самом деле не должен быть вами соблазняем. Вы не должны портить ему мораль, портить ему жизнь и вкус. Важен и тот момент, что нормальный «правильный» художник должен работать в условиях ограничения. Профессионализм заключается как раз в том, чтобы в сжатых рамках (законы или рекламный бюджет) создать произведение, действительно решающее поставленные задачи. Просто так, от вольного, каждый может создать выдающееся произведение. На приличных рекламных фестивалях в конкурсную программу не принимаются работы, которые не были приняты и прокатаны заказчиком. Иногда рекламисты делают работы в стол, просто чтобы отпиариться. Мы работаем только на коммерческих основаниях, если только нет необходимости самим идти на баррикады. У меня такой случай был только один раз, в девяносто первом году, когда я сам писал, печатал и расклеивал на наших заборах листовки с лозунгами против ГКЧП. Что касается моей нравственной позиции как рекламиста, то я никогда не иду на сделки с собственной совестью. 
– Не возникает нареканий по поводу ваших суждений, иногда достаточно резких, в телеэфире?
– Мы стараемся это все отслеживать. Не дураки все-таки, да и живем в правовом государстве. В этом смысле мы не можем называть человека преступником без соответствующего приговора суда и так далее. А если конкретно говорить о программе «Понедельник начинается в субботу», то там высказывается субъективное суждение некоего стороннего наблюдателя, и, как правило, оно никаких прямых оскорблений не содержит. А высказывать свое мнение нам не запрещено, как и любому другому гражданину России. И даже в той рубрике, которая посвящена свинству и хамству, мы вручаем приз особо «отличившимся», а не просто говорим, что это сукины дети. Мы награждаем людей поросятами – спасибо вам, дорогие участники движения, за то, что вы так любите нас, наш народ, наш город и других участников движения. Это, так сказать, некий эзопов язык. Но, демонстрируя некую псевдоостроту высказываний, мы не опускаемся до серьезных и принципиальных оскорблений в чей-то персональный адрес. Наша функция – выразить ощущения и впечатления по поводу кого-то или чего-то. Если, допустим, Михаил Ефимович Фрадков производит впечатление Винни-Пуха, забавного такого остроумца, то что тут сделаешь? Пока нам удается удерживаться на этой грани. Не знаю, может, дальше будут какие-то «наезды». Хотя у нас очень прочная база, и никаких, нарушающих закон действий, мы в эфире не производим. Более того, мы можем зачитать всем нашим оппонентам не их, а наши права. 
– Задерживаться на работе приходится?
– Да. Сложные, тонкие вещи очень часто делаются по ночам – атмосфера как-то… более творческая в это время. Меньше различных отвлекающих моментов. Это тяжелее для здоровья. Но есть в этом и определенный плюс. Конечно, мы стараемся технологизировать процесс, чтобы люди ночью не работали, но иногда приходится. Иногда бывает цейтнот. Кстати, здесь цейтнот часто оказывается ценной вещью. Ты вынужденно отвлекаешься от того, что было решено раньше, и иногда находишь более удачное решение. Но, опять же, цейтнот очень расшатывает здоровье и вредит личной жизни. Прошу читателей и читательниц обратить на это внимание! Это как в первой части фильма «Люди в черном». Когда герои Уилла Смита и Томми Ли Джонса заходят вечером в морг искать какой-то труп. И женщина, которая там работает (Линда Фиорентино, кажется, ее играла) смотрит на часы и говорит: «Ну, ребята, с личной жизнью у вас напряг». (Смеется.)
– На какой стадии у вас находится «расшатывание» здоровья?
– Со здоровьем сейчас очень плохо. Это правда. То лапы болят, то хвост отваливается. И лохматость очень сильно повысилась. (Улыбается.) И это не только с возрастом и деньгами связано, а еще и с тем, что я сейчас нахожусь в состоянии холостяцкого пребывания. Одна семья и другая пока что… Я из них ушел, грубо говоря. Хотя это достойнейшие, великолепные женщины, семьи. И все еще возможно, скажем так. Но вот то, что касается неорганизованности в жизни и в режиме, – есть такая тема. Ночные монтажи здесь в студии – это еще цветочки. Это еще радостно, если речь идет о ночном монтаже. А вот если это ночные посиделки с какими-нибудь приятелями и предпринимателями, которые у нас любят загулять, если это переезды из клуба в клуб, то здесь уже совсем нехорошо. Такое времяпрепровождение приносит только вред непосредственно органам пищеварения и сердечно-сосудистым «компонентам». Ну и, кроме всего прочего, это создает ненужный образ бездельника, дармоеда, не знающего куда себя деть человека. Поэтому я стараюсь в такие мероприятия не ввязываться. И когда нет монтажа, я предпочитаю все-таки спокойно поспать, чтобы утром встать на работу. Кстати говоря, я очень рано встаю на работу. Хотя многие могут сказать, что деревенские жители вообще в шесть утра обязательно встают. Это понятно, но мы не в деревне. Большинство московских компаний начинают работать в десять, а то и в одиннадцать утра. Красноярские компании, «разбуржуазившись», тоже начали позволять работникам приходить в десять или в одиннадцать. Некоторые мои знакомые директора вообще приходят после обеда. Есть пара-тройка знакомых директоров в медийных и других структурах, которые приезжают только вечером, чтобы подвести итоги работы коллектива. У меня такого нет. Я прихожу на работу всегда в девять, максимум – в полдесятого утра. И каждый день провожу планерку. Лично. Поэтому для меня режим дня – довольно важная позиция. Я могу лечь поздно, но встану обязательно рано. По крайней мере, для того типажа, который я представляю, это рано. Я не трачу деньги на фитнес, не занимаюсь никаким специальным видом спорта. Хотя сейчас есть явный недостаток физической активности – автомобиль, работа, кресло, дом, диван. Это все очень тяжело и плохо. Зато у меня есть активность по выходным. Когда можно выехать за город, на дачу, на море красноярское. Одна дача в Дрокино, другая – на Красноярском море. Отличное место. Недавно там был: рыбаки сидят, на кайтах летают, белое безмолвие. Зимой в солнечную погоду всех на Красноярское море приглашаю. Невероятно красивое место. Ну и вообще, поскольку я человек двигательный, активный и деятельный, многое пытаюсь успевать, то сидеть мне особо некогда. И это хорошо – зад не плющится. 
– Спортом совсем не увлекаетесь? Хотя бы просто мяч погонять… 
– Я только в детстве и в молодости занимался всякой спортивной активностью, а сейчас реально, кроме пеших прогулок или походов куда-то, нет ничего. Вот недавно ходил на Столбы. Это было любопытно и прикольно. Столько лет там не был, а ноги все равно помнят. Ни одной из них, родимых, не сломал, что называется.
– Прямо по скалам лазили?
– Лазили-лазили. На «Деда» забрались – там, где легкие маршруты есть. Это еще было в пургу – красиво и страшно. Зато потом опять – шашлыки и все такое прочее. Вообще, очень много гастрономических удовольствий себе позволяю. И даже думаю, что пора есть поменьше. Потому что меня не устраивает мой вес. Уж больно морда круглая – в экран не влезает. И не только я, кстати, могу об этом пожалеть. 
– Что-то особое предпочитаете?
– Я человек всеядный. Изредка люблю готовить. В основном это различного типа мясо. Ко мне на дачу с удовольствием люди на барбекю приезжают. По-моему, мужской вид кулинарного творчества – это всегда импровизация. Женщины, я полагаю так, многое делают по каким-то стандартам и рецептам. А мужчины импровизируют. Сколько готовил яичницу в своей жизни, а ни разу не приготовил одинаковой. Что-нибудь обязательно будет по-другому. Либо чего-нибудь лишнего брошу, либо недоложу, наоборот. Это интересно и, в каком-то смысле, креативно.
– Как относитесь к своему имиджу?
– Немного слежу за собой. Но, на самом деле, никогда на себя денег много не тратил и не трачу. У меня очень много старых вещей, старых костюмов, которые я донашиваю до предела. И я не Кэрри Брэдшоу (с точки зрения отношения к обуви), у которой была куча туфель и так далее и так далее. Любимый стиль – то, что называется «casual». Одежда без галстука. Это какие-то джинсы, свитера, толстовки. Удобно и просто. Я нечасто хожу на официальные приемы. И даже на подписание контракта я стараюсь выбрать ту форму одежды, которая не содержит в себе галстука. Ну не ношу я их! Последний раз, когда это было… Два года назад, на свадьбе дочери. Вот на день рождения один мой хороший приятель подарил галстук, и он еще год провисит здесь в студии, потому что я не знаю, куда его деть. 
– Метросексуальность, костюмы, галстуки сейчас в моде…
– Не знаю. Мне кажется, либо это банковские работники, либо люди выпендриваются просто. Ну, выработался уж такой стиль. Я не намерен особенно идти на поводу у чего-либо и надеваю ровно то, что мне самому нравится. Пока мне нравится вот так. Если нужно будет, конечно, оказать кому-то акт уважения и напялить на себя нечто парадное, то это не вопрос. Но заниматься этим специально и тем более ежедневно – нет, нет и нет.
– Что нравится делать, помимо работы?
– Вы знаете, работа позволяет так многим увлекаться – просто фантастика. Когда вы готовите телевизионный ролик к постановке, то вы можете сталкиваться с очень различными видами активности. Например, когда мы снимали для ГАИ ролики, то познакомились с красноярскими стритрейсерами. Тогда перекрыли вечером улицу Мира и позволили им там погонять. Вот скажите мне, когда еще стритрейсеры погоняли бы по улице Мира? Никогда, если бы не мы. Так они все на окраине города где-то «колбасятся». Сейчас мы делаем телевизионную программу, которая «ездит» по городам нашего края. Знаете, как это интересно? Каждую неделю мы совершаем поездку в какой-то из городов и там разговариваем с местными жителями. Даже специально автобус для передвижения купили. Это потрясающая форма активности. По большому счету – это спорт, тот же самый туризм. Плюс телевизионные сюжеты, которые являются некой формой социального опроса, что тоже очень любопытно. Я, пользуясь случаем, приглашаю всех заниматься рекламно-постановочными работами. (Улыбается.) В одном флаконе у вас будут все удовольствия: это и эстетика, это и эротика, финансовое благополучие, спортивная активность, реализация творческих амбиций. Очень много всего. В зоопарке даже как-то раз были. Я помню, как мы снимали сюжет для «КрасЭйр», сюжет в ялтинском зоопарке. Для этого нужны были страусы, а тогда, в девяносто седьмом году, их в Красноярске еще не было. И вот мы из Красноярска специально поехали в Ялту! И там прожили три дня в зоопарке рядом с клетками, где сидели животные. Абсолютно реально – у нас был вагончик, и рядом стояла клетка с медведями. А на крыше вагончика павлины цокали по утрам и не давали спать. Это было так красиво и прикольно! Тем более съемки были зимой, когда в Ялте плюсовая температура и кругом зелень. 
– Туризм уважаете?
– Да, туризм очень люблю. В этом году я впервые лично (!) съездил на гонку «Формулы-1». Правда, это было всего лишь в Стамбуле, но зато это была «Формула-1», и у меня был билет прямо напротив боксов Шумахера. Зато я видел последний сезон Михаэля Шумахера. Просто потрясающе. У меня даже возникло желание ездить на эти гонки постоянно. Есть же фанаты, которые перемещаются вслед за гонщиками по всему миру. Но потом, подсчитав внимательным образом, сколько это все будет стоить… От этого желания я, конечно, несколько отошел. Но на пару гонок в этом сезоне я обязательно съезжу. Мне интересно посмотреть, что будет с «Феррари» после ухода Шумахера. Насколько справится Райконен и сама команда. Я безумно благодарен тем людям, которые помогли мне на эту гонку попасть. Это великолепный вид спорта. Главное, что очные впечатления очень сильно отличаются от телевизионных. Вы знаете, например, что зрители «Формулы-1», которые сидят на трибуне, затыкают уши специальными берушами. Ведь маленькие машинки, эти козявочки, они такой звук издают! Человеческий мозг, который привык сопоставлять объемы с громкостью, не может понять, как эти машины могут так реветь. Люди реально сидели на трибуне, заткнув уши. Я не догадался этого сделать и поэтому оглох.
– Ну, красноярцы не так давно имели возможность послушать рев мощных двигателей, когда над Енисеем истребитель летал. Некоторые едва не начали паниковать.
– Да, кстати. Это было реально. Такой выброс необычных объектов. Вы знаете, что у человека, как и у всех приматов, есть подсознательная ненависть к членистоногим. Динамика движения последних (пауки и прочие) отличается от человеческой. Они при относительно большой массе способны совершать большие ускорения. А приматы подсознательно боятся резко ускоряющихся объектов. И поэтому когда люди увидели, что маленький самолет в небе такие пируэты выделывает… А если там еще и бомба! Помните, как в фильме про новые приключения неуловимых кричали: «А если он бомбой, бомбой?!» Но мне шоу понравилось. Я все ждал, что Квочур повторит подвиг Чкалова и пролетит под мостом, но этого так и не случилось. 
– Если вернуться к туризму – как предпочитаете путешествовать?
– Я очень сильно люблю поездки на автомобиле и, в принципе, люблю путешествовать самостоятельно. По Европе ездил сам. Смею заверить, что это куда более интересно, чем сидеть в автобусе и слушать экскурсовода. Мне интереснее разговаривать с людьми, останавливаться в маленьких отелях, самому решать вопросы по проживанию, «прописке». На самом деле я люблю путешествовать дикарем. Это правильно и приятно. У меня есть любимые места в различных городах Франции, Египта и Турции. Я больше живу. То есть я не просто проехался в вагончике или в автобусе мимо всего этого, я там побывал и пожил какое-то время. Получил ощущение сопричастности к этой среде, зачем, собственно, и ехал. Внутрироссийский туризм, на мой взгляд, тоже очень интересный. Когда поменяю автомобиль на более качественный и продвинутый, думаю, что я совершу поездку по России. Дальнюю серьезную поездку. Не знаю пока еще, в каком составе это все будет проходить. Все-таки собственные впечатления, решение бытовых вопросов, непредсказуемость и некая импровизация – это то, что составляет прелесть туризма, на мой взгляд.