«Конкурент» беседует со всемирно известным буддийским учителем.

Лишь несколько дней в году он отдаёт себе: три дня – на поездки на мотоцикле, и еще три – на прыжки с парашютом. Лама Оле Нидал – это уникальная личность, единственный, кто проводит 360 дней в году, путешествуя вокруг света, уже более 35-ти лет. Его весеннее расписание, к примеру, выглядит так: из России – в Японию, затем в Индию, Австралию, Сан-Франциско, Сальвадор, Данию, Германию, на Майами, в Мексику, Венесуэлу, Колумбию, Перу, опять в США, – почти каждый день в новом городе. Он преодолевает границы географические, культурные, психологические, открывая современным и свободным западным умам глубокую мудрость Востока. Мы встретились с Ламой Оле Нидалом и побеседовали о буддизме, свободе и взаимоотношениях мужчины и женщины.

– Расскажите о своём детстве. Когда вы поняли, что можете учить?
– Я родился в 1941 году в оккупации. И несмотря на то, что в Дании было относительно спокойно, я помню, что «эхо войны», как говорят в России, долетало и до нас. В детстве мне снились необычные сны – я видел город в горах и людей в красных одеждах.
Благословение учить дал мне мой Лама Кармапа Ранджунг Ригпе Дордже в 1972-м году.
С тех пор я работаю как Лама, основываю центры и передаю знания о природе ума и медитации. Первые свои поучения я дал довольно необычно. Стояла прекрасная осень 1972-го года. Остров на юге Дании, закат солнца. Я внезапно услышал, как мой голос говорит вещи, о которых я, казалось, и не подозревал, и внезапно почувствовал в своих пальцах какую-то энергию, которая передалась тем, кто со мной был. Мы все были совершенно поражены.
– До того как вы пришли в буддизм, вы были христианином или атеистом? Была ли у вас проблема с переменой веры?
– Нет. Я никогда не был христианином. Христианство всегда поражало меня своей нелогичностью. Что касается атеизма, то я всегда знал, что у всего есть какой-то более глубокий смысл, и никогда не был материалистом. Я всегда искал какой-то дополнительный, какой-то более глубокий смысл. Я всегда много дрался, ездил на самом большом мотоцикле, делал разные дикие вещи, залезал на самые высокие деревья, потому что мне всегда хотелось обнаружить что-то большее, что последует за всем этим. Я всегда знал, что это есть, но знал также и то, что это не бог с бородой и не что-то внешнее.
– У буддизма перед христианством есть преимущества?
– И то и другое – прекрасно. Вопрос только в том, чего вы хотите. Если вы хотите следовать, то хорошо быть христианином, если хотите вести, то лучше быть буддистом. И христианство, и буддизм делают очень хорошие, правильные вещи. Христианство значительно опережает нас на таком поприще, как социальная работа, они лучше организованы. Но христианство – это вера. Буддизм – это религия опыта. Это важно.
– Оле, а как буддисты понимают состояние свободы? Свободы в свободном обществе?
– В основном это возможность делать и говорить всё, что не наносит вреда другим.
В случае, если это наносит вред, должны быть на то какие-то веские основания, и вы за это ответственны.
– Вы часто бываете в России. Свободнее ли мы стали, на ваш взгляд?
– Первый раз я приехал в Москву в 1968 году. Казалось, что агенты КГБ были повсюду и даже в борще можно было найти микрофон. Все были очень скованны, никто не улыбался. Люди «стреляли» у нас сигареты, я раздавал рубашки... Было такое чувство, что все всё время оглядывались, опасаясь полицейских проверок. Мы приехали вскоре после нападения на Чехословакию, и в московском аэропорту к нам подходили солдаты и спрашивали, что там такое было. Им сказали, что посылают воевать на Суэцкий канал, и они очень удивились, не обнаружив по прибытии никакой воды. Это было очень, очень закрытое общество. Помню, как мы не могли найти себе еду, помню, как мы с усилием открывали окна в гостиницах, запечатанные, чтобы мы не могли улизнуть. Проверяли, кто садится в лифт, – одним словом, тюрьма. Затем, когда мы приехали во второй раз, в 88-м или 89-м году, всё уже было совсем другим. Мы должны были зарегистрироваться, но нас проверяли уже не так старательно. У нас была большая чёрная машина. Все, наверное, думали, что она какая-нибудь дипломатическая, и в течение некоторого времени казалось, что хвоста за нами нет, но впоследствии мы поняли, что о большинстве наших действий компетентные органы, так или иначе, знали. Мы забыли свои паспорта в Таллине, и когда подъехали к пропускному пункту, желая выехать из страны, не могли их найти. Обратившись за помощью, мы обнаружили, что некая тайная служба осведомлена о том, что паспорта доставлены в аэропорт в Петербурге, откуда, как они посчитали, мы будем улетать. Мы тогда съездили, забрали их и смогли выехать. Помню, что полиция тогда чувствовала себя неуверенно, потому что незадолго до того на Урале нашли шахты, полные убитых во времена Сталина людей. Полицейские были как-то встревожены, не очень рьяно останавливали за превышение скорости. Правительство было очень уязвимо в то время. В следующий мой приезд появилось ощущение, что в России будет развитие. После этого я наблюдаю постоянный рост. С каждым разом у вас лучше, приятнее. Люди больше не смотрят в сторону, они смотрят тебе в глаза. За несколько лет Россия стала частью Европы: это относится и к поведению людей, и ко многому другому. Я знаю и об уровне преступности, и о трудностях с чиновниками и бюрократами. Но если посмотреть на то, как сейчас россияне относятся друг к другу, как работают вместе, то можно сказать, что полицейское государство осталось в прошлом. И я очень рад, что был свидетелем этого перехода.
– Разум, интеллект – это качество ума или то, что присуще отдельному индивидууму?
– Интеллект – это подарок ума самому себе. Это чудесно – быть умным. Ваша жизнь тогда богаче, и на вашем рояле не восемь октав, а шестнадцать, и ваши возможности – безграничны. Культура, конечно, очень сильно развивает интеллект, потому что она направлена наружу и контролирует внешний мир. Но если даже интеллект не очень сильный, то для повседневной жизни другие качества ума могут брать на себя задачи интеллекта. Например, для практической жизни интуиция, скорее всего, полезней интеллекта. Для жизни в искусстве очень полезны ассоциативные способности. Но, конечно, для того чтобы сдать экзамен или сконцентрировать максимум энергии на чём-то, необходим интеллектуальный аспект.
Важно, чтобы несколько качеств ума не превратились в хунту в «банановой республике», чтобы гордость, воспоминания, сентиментальность, ревность, зависть или злость не старались контролировать все остальные качества ума. Этого лучше избегать. Иметь интеллект среди других интересных инструментов ума и использовать его в нужное время – здорово. Но это должно основываться на полном развитии личностного потенциала.
– Вас часто обвиняли в непримиримости к исламу. Если вас пригласят, станете ли вы учить в такой стране, как, скажем, Турция?
– Я был один раз в Стамбуле, но там для людей буддизм слишком внеличностен и абстрактен. Фундаментализм наступает, и я не стану приводить людей на путь, если позже не смогу их защитить. Даже в Египте каждую неделю убивают христиан, и почему на их месте не могли бы оказаться буддисты? По той же причине я не буду учить в Африке. Если я поставлю людей в уязвимое положение, а потом, когда буду нужен, не смогу им помочь, какой же тогда из меня защитник?
– Вы часто резко высказываетесь о социальной политике некоторых государств. Разве высказываться на подобные темы является задачей буддийского учителя?
– Буддийские учителя – свободные люди и могут чувствовать, к примеру, ответственность за нашу драгоценную свободу. У них есть право выбирать и принимать участие в политической жизни. Если Лама выясняет, что Будда, конечно же, ничего не мог сказать об исламе, который появился на тысячу лет позже, то он может использовать вневременную проницательность Будды, чтобы оценить подобное учение. Разве это не так? Если я уверен, что говорю и действую без антипатий, держа в поле зрения лучшее для большинства в самой долгосрочной перспективе, тогда это даже моя обязанность. Запретить себе это было бы упущением возможности помочь, что неприемлемо для моей совести.
– Не подавляет ли буддизм личность? Не таит ли он в себе капкана для человека, например, творческой профессии?
– Хороший вопрос. Отвечу так: некоторые мои ученики – артисты. В гамбургском центре у нас около десяти девушек ростом метр восемьдесят. Это красивые сильные женщины. Их главной мотивацией, когда они выходят на сцену, является желание дать что-то людям. Они позволяют зрителю быть главным, и тогда они могут делать всё легко.
Единственные виды работы, на которых трудно было бы быть буддистом, – это продажа наркотиков, оружия, бойня, всё же остальное легко можно делать в качестве буддиста. Вообще, когда вы знаете, что то, что вы делаете, – игра, у вас гораздо больше пространства. У вас больше энергии, вы можете сосредотачиваться на вещах, которые важны.
Личность не должна быть подобна бедному человеку, вынужденному носить всё время только один галстук, потому что у него нет других. Ваша личность должна быть подобна богатому человеку с тысячей галстуков: он может выбрать любой.
И всё равно людей больше всего будет привлекать то, что вы непринуждённы и действуете без усилий в любой ситуации. В те мгновения, когда вы забываете, что «кто-то делает что-то» и всё просто происходит, появляется настоящий контакт. Можно быть отличным актёром, будучи буддистом. С другой стороны, я не стал бы брать любые роли. Только те, которые казались бы мне имеющими смысл и открывающими людей.
– Видели ли вы фильм Бернардо Бертолуччи «Маленький Будда»?
– Сам я не видел, но предполагаю, что он подразумевался как фильм для детей, и, наверное, хорош как таковой. Западная пресса не очень хорошо отозвалась о нём в свое время как о фильме для взрослых, но как о фильме для детей критики отзывались неплохо.
– Отношения между мужчиной и женщиной – это вопрос из сферы буддизма?
– Можно иметь четыре вида отношений с женщинами. Она может быть дочерью – вы можете показывать ей мир. Она может быть вашей сестрой – вы с ней делитесь всем. Она может быть вашей любовницей – вы наслаждаетесь вместе с ней. Или она может быть вашей матерью – и вы смотрите на неё как на мать. То же самое в отношениях женщины к мужчине, те же четыре разновидности: сын, брат, отец или любовник. Конечно же, большинство людей стремится к отношениям любовников, поскольку это приносит наибольшее удовлетворение. Но другие отношения могут длиться дольше. Одним словом, с самого начала нужно нацеливаться на такой вид взаимообмена, который легко будет поддерживать. Или, может быть, люди настолько любят друг друга, что когда их взаимоотношения меняются в рамках этих четырех видов, это им никак не мешает. Не нужно притворяться, что вы испытываете к кому-то интерес, которого на самом деле нет. Нужно стараться делиться со всеми людьми тем, что наиболее естественно.
– Бывают периоды, когда нет партнеров.
– Всё зависит от того, как устроено тело. Некоторые люди счастливы без партнеров, некоторые несчастны, если им хотя бы одну ночь приходится спать одним. Это полностью зависит от того, как функционирует ваше тело. Здесь всем нужно находить свои способы. Находить партнеров с такими же потребностями и желаниями, как у вас, и устраивать свою сексуальную жизнь так же разумно, как и всё остальное в своей жизни. Сегодня люди могут хорошо узнать друг друга, прежде чем жениться или выйти замуж. В культурах, где нет такой возможности, людей просто соединяют, и из этого выходит что-то ужасное.
–  Есть ли среди ваших учеников гомосексуалисты?
–  Я сам гетеросексуален. У нас есть пара гомосексуалистов и лесбиянок. Сначала мне казалось, что они очень забавны. Но спустя некоторое время я обнаружил, что сексуальные отношения не являются определяющими для всего остального в жизни. Похоже, что это один из многих факторов в жизни. Если человек не знает чего-то – ему это кажется странным. Те мои ученики, нестандартной ориентации, рассказывали мне о том, как они это ощущают, и я обнаружил, что только одна часть их отличается от всех остальных, а всё остальное такое же. Вообще, Будда говорит, что это происходит оттого, что в прошлой жизни это существо плохо отзывалось о противоположном поле. И те, кто слишком много жалуются на мужчин или женщин в этой жизни, могут получить проблемы в следующей.
– Основной вопрос мужчин и, в большей степени, женщин – это скованность или раскованность в сексе. Либо не спать ни с кем, либо спать со всеми. Что значит в этом случае свобода и непривязанность к крайностям?
– Свободой было бы позволить телу идти туда, куда идет ваше сердце. Не нужно ложиться в постель со всеми подряд просто из принципа. Это сделает нас очень запутанными. Кроме того, это опасно. Вы можете подхватить гонорею, сифилис, грибки, СПИД, в конце концов, – поэтому обязательно пользуйтесь презервативами. Наконец, если ложитесь с кем попало – вы теряете хороший стиль. Ведите свое тело туда, куда идёт ваше сердце, а не туда, куда идёт ваша голова. Не создавайте какие-то принципы в любви, занимайтесь любовью просто потому, что вы действительно хотите это делать. Это всё. Вот что я думаю.