Советская и российская актриса театра и кино, театральный режиссёр, народная артистка РСФСР.
Родилась 22 января 1939 года в селе Фёдоровка Ростовской области. «Папа пил по-чёрному. Когда мне было 13, он купил бутылку вина и угощал меня с подругами: девочки потом плакали, им было страшно это непривычное состояние. Один раз отец меня чуть не убил: замахнулся стулом, хорошо сестра подставила руку. Я требовала от мамы, чтобы она бросила отца, но она, мягкая и добрая, тащила на себе четверых детей и его самого, пропивавшего все деньги».
Впервые на экране Лариса Малеванная появилась сразу по окончании института – в 1966 году. Среди наиболее известных её ролей – Екатерина Селезнёва в киноповести «Разрешите взлёт!», Полина в дилогии Юрия Егорова «За облаками – небо» и «Там, за горизонтом», Манюня в социальной мелодраме Иосифа Хейфица «Единственная», Вера Ивановна в мелодраме Владимира Григорьева «Поздние свидания», Сооткин в драме «Легенда о Тиле» режиссёров Алова и Наумова, Софья Андреевна в «Подростке» Евгения Ташкова по роману Достоевского.
В картине Петра Тодоровского «Интердевочка» она сыграла Аллу Сергеевну, мать Тани, создав из скромной роли объёмный образ. О своём сотрудничестве с Тодоровским Малеванная всегда вспоминает с теплотой: «Он смотрит на всех актёров влюблёнными глазами и ждёт от нас только чуда».
В последние годы Лариса Ивановна после многолетнего перерыва вернулась на киноэкран.
Помимо съёмок в кино, преподаёт в ЛГИТМиКе, занимается режиссурой. И… нянчится с правнучкой!

– Лариса Ивановна, вспоминается ли ещё ваша театрально-реальная «сибирская ссылка» в Красноярск?
– О, как же давно это было! Иные времена, иные нравы. Романтические иллюзии 60-х, когда нам казалось, что всё происходящее в мире зависит исключительно от нас одних. И мы его сделаем по-настоящему прекрасным, поскольку мир вообще вертится вокруг нас. Для молодых это характерно: вот я в центре Вселенной, а она вокруг меня вращается.
И вот мы приехали в Красноярск с нахальным желанием сделать из этого, как мы считали, медвежьего угла высококультурный город. Но когда мы приехали, немножко спеси поубавилось, поскольку мы увидели, как много здесь замечательных, интеллигентнейших людей, которые были сосланы в Сибирь в 37-38-м годах – здесь и учёные, и пианист замечательный один, и педагоги, да кого только нет.
– А знали ли вы тогда, что в конце 40-х годов здесь в театре Пушкина начинал свою карьеру артиста Иннокентий Смоктуновский?
– При мне он уже работал в Большом драматическом театре. И все уже тогда с восторгом на него смотрели. Он потрясающе играл князя Мышкина. Мы были студентами, а Смоктуновский уже тогда являлся значительной величиной.
– Как вы здесь, «во глубине сибирских руд», проводили свободное время?
– Конечно же, мы ходили на Столбы. Но в основном всё время – и свободное, и несвободное – проводили в театре. Условия были непростыми, здесь же был тогда Дом культуры Маяковского, и нам давали только четыре дня в неделю, а остальные три нас просто не допускали сюда. Нам дали на улице Кольцевой, в доме номер 28, квартиру – и мы все там жили. Собирались у кого-нибудь на квартире и репетировали. Сколько я помню, репетиции, репетиции шли с утра до вечера. И, конечно, чтение. Тогда в журнале «Москва» появился Булгаков, «Мастер и Маргарита». Только-только появился Солженицын – «Один день Ивана Денисовича», «Матрёнин двор». Мы заглядывали в «Новый мир», в журнал «Москва». Картины появились, которых раньше быть не могло. Помню, всем составом пошли мы в кинотеатр смотреть «Земляничную поляну» Бергмана. Мы были потрясены, такое всё было для нас необычное, новое!
Жили мы бедно, питались плохо, но жили интересно. Питались настолько скудно, что однажды один мальчик-артист в ходе спектакля «Сорок первый»… Когда красноармейцы вышли к озеру Арал после долгих блужданий по пескам, он первый увидел этот спасительный Арал и закричал изо всех сил: «Ара-ал!» Закричал – и вдруг упал. Все мы подумали: что ж такое, это не было запланировано режиссёром! Оказалось, он упал в голодный обморок. Просто от истощения.

продолжение на 3 стр.