«Конкурент» беседует с известным красноярским тренером по боксу.

«Почётный профессор СФУ, член-корреспондент Петровской Академии наук и искусств, почётный член Учёного совета Университета физической культуры и спорта имени Лесгафта, почётный работник высшего профессионального образования РФ, отличник физической культуры и спорта, судья международной категории». Этот перечень званий мне любезно выписала на листочек жена Шавката Шарифовича, который к своим регалиям относится весьма, так сказать, аскетично. Но обо всём по порядку.

– …Я рос в Ташкенте. После войны – очень серьёзные проблемы с питанием, жизнь была очень непростая, страна только-только восстанавливалась. Я воспитывался вместе с братом, мать работала, отец на фронте, а мы сторожили дом. Мама нам оставляла пять грецких орехов на обед и кусочек хлеба. В 1948 году начались хоть какие-то улучшения с продовольствием, и спустя два года карточки на еду отменили, жили уже более-менее неплохо. В 1955 году я окончил в школу, но в институт не поступил, хотя я уже тогда был чемпионом Узбекистана. В итоге призвали в армию. Как перспективного боксёра меня оставили в Ташкенте служить. Я продолжал там выигрывать, но прошло полтора года, я сижу и думаю: а что дальше? У меня ни специальности, ничего нет, а перед армией я получил водительские права. Я написал командующему военного округа, что у меня нет никаких условий для тренировок, часть – это крепость, где хранилась военная техника, располагалась в центре Ташкента, и я через день «ходил на ремень»…
– Это как?
– Самая тяжёлая служба, винтовка с ремнём – дежурство, короче говоря. Два часа стоишь на посту, потом два часа отдыхаешь, и так целые сутки. В итоге написал командиру, что я шофёр, тренироваться нормально нет возможности… Меня отправили в Ашхабад, где я дослуживал в гидророте. Мы в пустынях бурили скважины на случай войны и для сельхознужд. У нас проходили различные учения, на которые съезжались военнослужащие со всего Союза. Однажды проводили учебный взрыв атомной бомбы: бочек 30 солярки взрывали, поднималось облако и расходилось, как при ядерном ударе. Честно скажу, мы не успевали провести все необходимые эвакуационные мероприятия, все бы погибли, если бы это был реальный взрыв. Там я опять же стал чемпионом, на этот раз Туркменистана, и в 1959 году наша сборная поехала на Спартакиаду народов СССР в Москву. Нас готовил доцент Института физической культуры Василий Михайлович Романов, который приехал помогать нашей команде. Мы с ним познакомились, и он меня пригласил поступать в Москву. Когда рассказал об этом в Ташкенте, надо мной все смеялись, мол, Шавкат, как всегда, чудит, а я в 8-м классе на второй год в школе оставался…
– Хоть газета у нас и респектабельная, наверняка нас же прочитают и те, у кого жизнь сейчас на распутье. Дайте совет, как пройти путь от второгодника до профессора…
– Я плохо учился, у меня были и приводы в милицию, то за драку, то еще за что-то там, был настоящим оболтусом. Здесь в первую очередь нужно сказать спасибо спорту. Бокс меня воспитал. Я когда начал заниматься, стал входить в рамки, соблюдать режим, а если б не бокс, я бы, наверное, в тюрьме сидел … Короче говоря, приезжаю в Москву, поступаю в Центральный институт физкультуры, маме дал телеграмму, и Ташкент удивился: «Шавкат чудил-чудил, а в итоге поступил в один из престижнейших вузов страны». Я настолько боялся, что не смогу в институте учиться (всё-таки школьная база у меня была, мягко говоря, слабовата), что первую сессию сдал на «отлично». Сначала получил по анатомии «4», а у нас шли соревнования по успеваемости между кафедрами, и меня тренер отправил на пересдачу. Там был преподаватель Иваницкий, старичок такой, он ещё Ленина бальзамировал. В итоге я сдал профессору, хотя он был очень удивлен, и с тех пор я учился только на «отлично». Три года висел на доске почёта. Ещё по вечерам вагоны ухитрялся разгружать. До сих пор удивляюсь, как я не надорвался.
– А в Красноярск-то как вас забросило?
– Очень просто. В студенчестве меня взяли в ЖКК-16, как сейчас помню, там я вел курс физкультуры среди рабочих, которые строили канализацию для столицы. Мне в Люберцах дали комнату в общежитии, я поднял свою жилищно-коммунальную контору на 2-е место в ведомственной Спартакиаде. Пообещали квартиру там, а мне тренер сообщил, что договорился с поступлением в аспирантуру. Я отказался, потому что уже был женат на Светлане Дмитриевне, нужно было думать, где жить. А тут Михаил Дворкин из Красноярска на меня вышел. Он занялся строительством Центрального стадиона, и ему нужна была замена в политехническом институте, где он поднял бокс при первом ректоре Василии Николаевиче Борисове. Короче говоря, Дворкин мне пообещал квартиру, и я по его протекции приехал в Красноярск… В политехе я создал специализацию бокса, тренировки проходили сначала в коридоре главного корпуса, потом отбил какую-то аудиторию, а когда построили наш Дом спорта, мне дали на втором этаже зал для бокса.
– Как получилось, что универсальный Дом спорта стал практически на сто процентов боксёрским?
– Народу много занималось. Прихожу как-то к заведующему кафедрой физкультуры Шестакову Геннадию Георгиевичу, говорю, что у меня бесконечные травмы – ребята пятки ломают, попросил большой зал, а мне еще как-то нужно было ринг поставить. Тот дал разрешение – говорит, ставьте. В субботу ночью – в Студгородке как раз какое-то строительство шло – стащили с ребятами тавровое железо, пригласил сварщика, он заварил, и мы сделали арматуру, заложив каркас ринга, прямо в основном спортзале. В понедельник заведующий был в шоке. Говорит, вы же испортили весь зал! Там же и легкоатлеты, баскетболисты, волейболисты занимались, а мы почти посередине ринг установили. Час заведующий проругался, потом махнул на нас рукой, и этот зал сейчас один из лучших в России. Многие студенты позавидуют нашим, у которых есть все условия для занятий боксом. Затем в 1969-м я организовал всесоюзный турнир имени Киренского, где победителю присваивали мастера спорта, – таких соревнований в Союзе в то время было считанное число. Впоследствии соревнования стали международными.
– С самим Киренским общались?
– Немного. Это был великий учёный, очень общительный человек. Тогда еще улица в Студгородке называлась Лесная, уже потом её переименовали в память о Леониде Васильевиче. Многое для развития космоса он сделал, даже разработал методику выращивания ржи в невесомости. Кстати, кто не знает, он похоронен возле родного Института физики в Академгородке.
– Как же тогда турнира имени Киренского не стало?
– После распада СССР денег на проведение не было, а тут умер первый ректор Политехнического института Василий Николаевич Борисов, и я нашему университетскому руководству предложил проводить турнир Борисова, в смету вуза деньги заложили на организацию. Вот уже 13-й турнир прошел не так давно, за что я благодарен ректорату СФУ во главе с Евгением Александровичем Вагановым. Университет нам помогает.
– Когда слушаешь вас, возникает простой вопрос: вы себя кем сейчас больше ощущаете – тренером, преподавателем, менеджером или уже духовным наставником красноярского бокса?
– Всё вместе. (Смеётся.) Конечно, я ещё тренирую, но если бы не было того же турнира Киренского, а сейчас Борисова, у ребят не было бы стимула получить мастера. У меня ученики становились призёрами на Союзе, России – Володя Кузьмин, Саша Дергачёв. К нам приезжают боксеры из-за рубежа – китайцы, монголы. Мы к ним тоже ездим, в Чехословакии мой воспитанник Саша Колодочкин стал мастером спорта международного класса. Сейчас уже у моих ребят свои ученики, недавно они выиграли студенческий турнир – чемпионом стал Рафик Магеррамов. Всего у нас подготовлены более 60 мастеров спорта и два международника, такого развития ни в одном вузе страны нет.
– Если всё так хорошо, то что мешает попасть красноярским боксерам в национальную сборную?
– Тут всё просто – надо выиграть чемпионат России. В нашей стране всего 10 чемпионов, а занимаются миллионы. К тому же у меня в институте нужно еще и учиться, мы не создаем такие условия, что только тренируйся и питайся. Сами представьте, институт политехнический, учиться непросто, надо тогда бросать учебу и заниматься боксом профессионально. Но этого я не допускаю, мне важно, чтобы они получили образование. В первую очередь воспитываю людей с широким кругозором, чтобы они не оказались выброшенными на улицу, и многие успешно работают в различных сферах деятельности. Взять того же Виктора Зубарева – это мой кандидат в мастера спорта, сейчас работает в Госдуме, не так давно стал заместителем председателя комитета по природным ресурсам, природопользованию и экологии.
– Вы очень тепло отзываетесь о своих воспитанниках. Знаю не понаслышке, что дверь вашего дома редко бывает закрытой – народ идёт к вам и днём, и ночью. Признаться, в том же футболе я не встречал такого пиетета и уважения к своему тренеру...
– В футболе один может плохо играть, а команда всё равно побеждать. В боксе или той же борьбе ты выходишь один на один, и тебе только тренер может подсказами помочь. Ну, и вид спорта очень жестокий. Борцам тоже неприятно, когда их на спину кладут, а в боксе тебя всё время бьют, и здесь выживают только сильнейшие духом и своей порядочностью, а остальные уходят. С моими боксерами мне повезло, я знаю, что они меня никогда не подведут. Я тут приболел, они все приходят, мне это очень приятно и придает сил для дальнейшей работы. Тренер у боксёров остаётся в памяти на всю жизнь. Я своего наставника – Газизова Бату Гарисовича – благословляю до сих пор, приезжаю в Ташкент и первым делом иду к нему. Он сейчас уже очень пожилой, но я всегда выражаю ему свою благодарность как первому тренеру.
– Как жителя Студгородка не могу вас не спросить: как вы относитесь к вероятной вырубке берёзовой рощи?
– Считаю, что рощу необходимо сохранить, это единственная доступная зелёная зона в Красноярске. В любое время года в нашем лесу отдыхают и занимаются спортом тысячи красноярцев. Нельзя лишать их такой возможности.
– Вы по национальности татарин, выросли в Ташкенте, учились в Москве, более 40 лет работаете в Красноярске, у вас множество друзей-коллег по всему бывшему СССР. На ваш взгляд, откуда все последние национальные проблемы в обществе взялись?
– Мне, честно говоря, кажется, что наши братские народы получили слишком много свободы. Представить себе такого не мог, что у нас могут возникнуть какие-то проблемы с теми же белорусами, украинцами или грузинами. Те же узбеки учились в Москве, Ленинграде, мы их подняли, дали им знания. Туркмены вообще в какой-то изоляции теперь живут. Чего говорить, даже с близкими украинцами, белорусами существуют какие-то противоречия. Я жил в Узбекистане, Россия всем помогала: и деньгами, и продовольствием, Ташкент всем Союзом отстроили после разрушительного землетрясения в 1966 году.
– В 1972 году вы были в Мюнхене на Олимпиаде. Какое впечатление ФРГ произвела на советского человека?
– Там в то время даже оставались некоторые нацисты, которые говорили: вы нас победили во Второй мировой войне, а мы вас тут в ринге порвём. Но это были лишь отдельные эпизоды, а так к нам там было очень хорошее отношение, немцы уже к тому времени перестроились. У меня состоялась там необычная встреча. Приезжает красивая дама, спрашивает: «Кто здесь из Сибири?» А я уже был старшим по Сибири в нашей делегации, и эта женщина захотела меня увидеть, пригласила всех сибиряков на пивзавод, директором которого она была. Мотивация, как оказалось, проста – её под конец войны, когда наши войска уже были в Германии, сослали куда-то под Иркутск. Там её очень тепло встретили, кормили, поили. Короче говоря, о Сибири и её жителях у ссыльного ребёнка остались самые добрые воспоминания, и она в ответ решила отблагодарить сибиряков.
– Ну и как всё прошло на пивзаводе?
– За нами прислали автобус, привезли на пивзавод, повели нас по цехам: всё блестит, всё механизировано, сами работники – с красными носами. (Улыбается.) Видимо, поддавали там серьёзно. Потом повели на банкет, там за столом классная закуска под пиво – бублики, колбаски, сосиски. Мои ребята дорвались, некоторые по 12 кружек выпили...
– Те Игры запомнились терактом, во время которого погибли 11 израильских спортсменов...
– Из-за этого теракта было омрачено закрытие Олимпиады, которое превратилось в траур. На Олимпийском стадионе – а стадион в Мюнхене потрясающий по тем временам был – нам выдали свечи, мы их зажгли в память о погибших. Видимо, в Москве этот горький опыт в 1980 году на Олимпиаде учли – такое впечатление, что половина милиции страны съехалась в столицу, беспрецедентные меры безо-пасности были.
– Шавкат Шарифович, вы готовить любите?
– Я прекрасно делаю плов – 20 лет, прожитых в Узбекистане, сказались. Научился его готовить у родителей. Узбекская кухня вообще очень богатая, но главное блюдо – это плов из баранины. Чтобы он был хорошим, нужна практика. Основное – это не перебарщивать с водой: если ее мало, то рис твердый, когда много – получается каша. По секрету скажу: надо, чтобы воды было не более двух пальцев над рисом.
– Сезон арбузов уже почти завершён, но всё-таки у уроженца Ташкента не могу не спросить: как нужно выбирать эту самую большую ягоду?
– Есть очень интересный звон, когда ты берешь арбуз в руки. Хотя некоторые продавцы сами не знают, спелый у них товар или нет. Несмотря на разницу сортов, я рекомендую в Красноярске покупать арбуз в конце августа – начале сентября. Здесь они уже все спелые, а там, на моей родине, вливают селитру для раннего созревания, и вот такие арбузы везут сюда в начале лета.
– В СФУ в этом году создан Институт физической культуры и спорта...
– Он необходим, потому что работников нашей сферы не хватает ни в вузах, ни в школах по всему Красноярскому краю. Очень часто физкультуру, особенно в районах, ведут дилетанты, не имеющие отношения к спорту. Нужны хорошие, квалифицированные преподаватели. Только вот проблема – молодёжь начинает вроде работать, а получает мизерные деньги. На них молодым ребятам очень сложно выжить, кто-то вынужден подрабатывать ночью, где-то что-то сторожить. Нужно поднимать престиж нашей профессии. Отмечу, что директором недавно созданного института стал мой воспитанник, мастер спорта Сергей Мутовин.
– Ваш воспитанник – это уже какой-то «знак качества» получается?
– (Заразительно смеётся.) Наверное, так. Мутовин еще при Лебеде работал заместителем губернатора. Думаю, у него всё получится на новом поприще.
– Сейчас бокса на экранах с каждым днём всё больше и больше. Это способствует популяризации вашего вида спорта?
– Мне это приятно, это служит пропаганде бокса – не важно, какой это бой, любительский или профессиональный.
– Кто, по-вашему, самый перспективный боксёр современности на данный момент?
– Наверное, это братья Кличко, несмотря на их возраст. Хотя мы все ждём, когда чемпионом станет Александр Поветкин. Он сейчас готовится, и у меня ощущение, что братья его побаиваются. Хотелось бы посмотреть.
– А вы как специалист кого из братьев Кличко оцениваете выше?
– На мой взгляд, Виталий получше, он был чемпионом Олимпийских игр. Если честно, то профессиональный бокс сейчас ослаб, куда-то подевались американцы. Ведь у них было невероятное число великих боксёров, а сейчас, по сути, никого нет. А нет американцев – нет соответствующих денег, ведь большинство бюджетов боксёрских вращается в США.
– У вас с женой Светланой Дмитриевной через полтора года золотая свадьба. Есть ли секрет такого семейного долголетия?
– Снисходительно относиться ко всем превратностям нашей жизни. Всегда нужно что-то прощать, любить и уважать друг друга, не стоит идти ва-банк, необходимо уметь уступать, а не превращаться в упрямого петуха. Тогда и в жизни всё будет хорошо.