«Мне очень хотелось пообщаться с Марком Рафаиловичем Гарбером, старшим партнёром фирмы Fleming Family & Partners. Офис у них на Гоголевском бульваре. Не офис, а дворец. Чистота, как в реанимационных палатах. Тишина, спокойствие, ровность, умиротворённость». Это пишет в своём дневнике знаменитый Владимир Шахиджанян. А вот «допросы» Гарбера на «Эхе Москвы»: «Так вы говорите, доктор, что даже в крови непьющего человека содержится алкоголь?» –  «Это действительно так. Алкоголь есть даже у жаб». – «То есть жабу можно сосать?» – «Смотря какую, когда и с кем. Так или иначе, алкоголь есть в крови у всех. Он называется «эндогенный этанол» – внутренний этанол, который содержится в крови каждого нормального человека. Этанол – спирт, он же алкоголь – является естественным продуктом метаболизма человека. А низкий уровень этанола характерен для людей, у которых отмечаются признаки депрессии. Поэтому в какой-то степени возмещение уровня этанола и желание выпить является формой борьбы с плохим настроением».
Если вы подумали, что и наша с ним беседа прошла под углом 40 градусов, то подумали вы неправильно. После того как Марк Гарбер поработал старшим научным сотрудником Института психиатрии имени Ганнушкина, он в 1998 году создал совместное советско-американское предприятие. Был вице-президентом корпорации «Синтез». Директором Московского представительства фирмы «TCL». Исполнительным директором ЗАО «Флеминг ЮСБ». Членом Совета директоров ОАО «Роснефть-Сахалинморнефтегаз». Председателем Совета директоров АКБ «Объединённый городской…» Пожалуй, и не перечислить всего. А к нам в сибирское далёко приехал просто как… коллекционер дорогих картин.

– Марк Рафаилович, мне вас только что представили. Весьма лаконично и «полно»: «О, это исключительно занятой человек. И очень интересный». Сибирякам, казалось бы, и достаточно: богачи из столицы к нам нынче наперебой. Но читателям «Конкурента» нужна конкретика.
– Сам я по образованию врач-психиатр. И работал раньше в студии психиатрии в Москве. Потом началась перестройка, и многие из врачей подались в бизнес. Я – в том числе. В итоге всех моих бизнес-телодвижений я стал партнёром старейшего английского семейства – Флеминг. Тем самым они оказали мне честь, ибо сами более ста пятидесяти лет кропотливо строили империю. И мне удалось стать их финансовым партнёром. Мы теперь занимаемся инвестициями во всём мире. И, в частности, в России. Мы начали практиковать именно то, что называется «управление инвестициями в России». В том числе осуществляем мы это и в рамках культурных проектов. Конкретно сегодня мы исходим из того, что есть очень интересная для нас тема, называемая «art-banking». Это собирательство произведений искусства. Сейчас мы приехали к вам в Сибирь, выступив деловыми партнёрами художественного проекта «Будущее зависит от тебя. Новые правила». Что касается конкретно меня, я тоже собираю искусство – сам, лично. Но я коллекционирую его исключительно для себя. А когда собираешь искусство для себя, ты получаешь возможность тщательного подбора. Это примерно так же, как шить костюм – когда ты подгоняешь его под свою фигуру и под индивидуальные запросы. Ты можешь в этом случае быть в абсолютном внутреннем комфорте.
– И каковы же ваши вкусы?
– Мне нравится искусство старое, которое было современным в восемнадцатом веке. Мне удалось сообрать достаточно хорошую коллекцию  английского искусства восемнадцатого века. Собирал я её по сельским аукционам. Дома рушатся, наследники ссорятся – и они это всё продают. И продают порой совершенно потрясающие вещи, которые я мог себе позволить финансово осуществить, когда ещё это было для России большой диковинкой. Сейчас у меня достаточно интересная коллекция, полноценная, отражающая вполне определённый срез времени. Она мне очень симпатична и внутренне. Я получаю большое удовольствие оттого, что именно эти картины меня окружают.
– Вам интересны исключительно британские художники?
– Помимо Англии восемнадцатого века имеется у меня и достаточно большое число работ из современной российской живописи, которые отчасти были мне подарены приятелями. У меня ведь много друзей-художников. Но кое-что было и куплено. И это тоже своеобразная коллекция, хотя и не системная. В основном она состоит из тех работ, которые нравятся лично мне. И я таки получаю осязаемое удовольствие от присутствия этих картин. Я как бы благодарен им за то, что они сопровождают меня по жизни.
Но, оказывается, они – опять же с индивидуальной точки зрения – имеют ещё и серьёзную финансовую ценность. Это в данном случае для меня вторично. Хотя инвестиции в художественные проекты, в произведения искусства, которые окружают нас с вами сейчас в этом роскошном выставочном зале, могут быть и продуманным финансовым действом. Люди, которые вложились в эту выставку, делали это осознанно, понимая, что они покупают то, что через какое-то время будет стоить существенно больше. Такая позиция, разумеется, тоже достойна понимания и уважения.

продолжение на 3 стр.