В СССР были собственные оригинальные винно-водочные традиции и богатый алкогольный жаргон. А все попытки государства сделать совграждан трезвенниками дали обратный результат.
Советский юмор 1960-х и 1970-х годов постоянно обыгрывал тему борьбы с пьянством. В кинотеатрах хитами стали комедии «Пёс Барбос и необычный кросс», «Самогонщики», «Операция «Ы», «Кавказская пленница», «Бриллиантовая рука», «Джентльмены удачи». Телезрители рыдали от смеха, когда в «Голубом огоньке» показывали знаменитый монолог «В греческом зале» (впечатления алкаша от посещения вернисажа) в исполнении Аркадия Райкина или сценку «Собрание на ликеро-водочном заводе», сыгранную Романом Карцевым и Виктором Ильченко. По рукам ходила (и взахлеб читалась, разлетаясь на афоризмы) рукопись сатирической поэмы Венедикта Ерофеева «Москва – Петушки», описывающей железнодорожные приключения горького пьяницы. А из магнитофонов хриплый голос Владимира Высоцкого вопрошал: «И если водку гнать не из опилок, то что б нам было с трёх-четырёх-пяти бутылок?»
В народе шутили, что советские зарплаты в 100-120 рублей рассчитаны на 30 бутылок водки, по количеству дней в месяце. И действительно, поллитровка стоила 2 руб. 87 коп. (а после подорожания – 3 руб. 12 коп.), то есть что-то еще оставалось и на закусь. Бутылка в день – норма для среднестатистического строителя коммунизма. Трезвенников не любили. Говорили, что они либо язвенники, либо стукачи. А суровый начальник первого отдела одного из крупнейших советских заводов, наливая, приговаривал: «Сегодня с нами не поддашь, а завтра Родину продашь».
* * *
Советский обычай «сообразить на троих» возник в 1958 году, когда правительство запретило продавать водку на розлив – везде, кроме ресторанов. Популярные в народе стоячие забегаловки под названием «Рюмочные», в которых чарка водки (100 граммов) с обязательным бутербродом с яйцом или килькой стоила 4 руб. 25 коп. (цена до денежной реформы, эквивалент 43 «новых» копеек), начали терпеть крах. Постоянные клиенты переключились на продовольственные магазины, в которых можно было приобрести «чекушки» (водочные бутылочки объемом 250 граммов) и миниатюрные «мерзавчики» (125 граммов), удобные для индивидуального «приема внутрь».
Мест покупки «бухла» в больших городах было много. Во-первых, десятки специализированных магазинов «Вино». Понятно, там можно было приобрести не только вино, но и кое-что покрепче, однако честно назвать магазин «Водка» советская власть не решалась. Во-вторых, напиток с градусом можно было купить в винно-водочном отделе любого гастронома. А это значит – повсеместно, поскольку гастрономов в крупных городах насчитывалось по нескольку сотен.
Однако энтузиастам «зеленого змия» недолго довелось радоваться: «чекушки» и «мерзавчики» вскоре исчезли из продажи. Люди перешли к коллективному распитию поллитровок. Бывало, желающих собиралось много, одной бутылкой не обойдешься, а на нужное количество не хватает денег. Тогда отправлялись в магазин с чайником. Покупали водку, тут же переливали ее в чайник, сдавали бутылки и на вырученные деньги докупали недостающее. Однако наиболее оптимальным для распития поллитровки оказался коллектив из трех собутыльников: как в финансовом отношении (2 рубля 87 копеек за бутылку плюс плавленый сырок «Городской» за 12 копеек, итого – ровно по рублю на брата), так и в плане дозировки (примерно по 150 граммов на каждого).
Распивали где придется: в теплое время года в скверах, а с наступлением холодов – в подъездах (это называлось пойти в кафе «Парадное»). Новый формат потребления поставил и новый вопрос: а из чего пить? Рюмки – слишком хрупкий предмет, чтобы носить в портфеле. А вот граненый стакан, прозванный в народе «гранчаком», в самый раз. И не бьется, и стоит всего 3 копейки. Новенького, принимая в компанию, спрашивали: «Стакана нет?»
Неудобство уличного распития заключалось в том, что «пивцов» нередко забирала милиция. Мало того что появление блюстителей порядка сводило насмарку всё удовольствие, так ведь задержанных еще и доставляли в РОВД, где составляли протокол. А на его основании отправляли письмо по месту работы или учебы: так, мол, и так, гражданин такой-то пьянствует, ведет антиобщественный образ жизни, примите решительные меры.
«Телега» из милиции могла стоить студенту стипендии, а в случае, если это уже не первый подобный сигнал, – и студенческого билета. Работнику предприятия или учреждения на первый раз могли объявить выговор либо лишить премии, но если задержания становились систематическими, он лишался шансов на карьерный рост.
* * *
Любители выпить начали осваивать более цивилизованные формы «употребления» – в кафе. «Водяру» (а после ее подорожания – дешевое вино, быстро «ударявшее» в голову) приносили с собой, пили нелегально. В разных заведениях общепита начали складываться свои постоянные компании. Например, в знаменитом киевском кафе «Грот» на Крещатике, которое завсегдатаи прозвали «Мичиган» (из-за летней площадки с пижонскими американскими зонтиками от солнца), ежевечернее застолье выглядело так. Для начала рыцари бутылки и закуски заказывали «чайковского» – чай. Его подавали в граненых стаканах. Затем компания скидывалась «по рябчику» (по рублю). Тот, у кого не было денег, исполнял «арию сироты» – просил, чтобы за него заложили в долг, до получки.
Собрав нужную сумму, компания «засылала гонца». Ему наказывали: либо доставить «Асю», либо принести «тетю Песю», либо найти «Петра Петровича». Иногда, впрочем, просили разведать насчет «КВН» или раздобыть «биомицин». Гонец не метался по улицам в поисках неизвестной девушки Аси или Петра Петровича и не собирался носить на руках гражданочку тетю Песю. И уж подавно не собирался идти в аптеку за биомицином.
Смысл поручений заключался в другом. «Ася» – жаргонное название крепленого вина «Аромат степу», «тетя Песя» – белого сухого «Перлина степу», «биомицин» – крепленого «Біле міцне», «Петр Петрович» – портвейна, ну а «КВН» – это аббревиатура «крепкого виноградного напитка». Ближайшая «точка», где всё это продавалось, – Центральный гастроном.
Итак, «курьер» отправлялся в отдел (заметьте, люди говорили «рыбный отдел», «мясной отдел», «молочный отдел», но когда подразумевался винно-водочный, произносили просто «отдел»). По возвращении гонца кто-нибудь из «мичиганцев» брался «дирижировать» – разливать спиртное по стаканам из-под чая. Скромную закуску заказывали в кафе. В конце вечера наименее стойкие отправлялись в турпоездку – ехали «в Ригу через Горловку». Попросту говоря, ковыляли в ближайшие кустики, где исполняли «арию Риголетто». Речь шла, понятно, не о вокальных упражнениях…
С наступлением холодов завсегдатаи «Мичигана» перебирались в кафе «Крещатик», прозванное местными выпивохами «Ливерпуль» (там закусывали дешевой ливерной колбасой). Его завсегдатай известный писатель Виктор Некрасов вспоминал: «В «Ливерпуле», выпив рюмочку-другую, позволяли себе кое-какие вольности. Не ахти какие – поругать арабов, поиронизировать над вставной челюстью Брежнева, рассказать парочку анекдотов».
В мае 1972-го вышло постановление ЦК КПСС и Совмина СССР «О мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма». Водка подорожала до 3 руб. 62 коп., в свободной продаже остался всего один ее сорт, именуемый в народе «Коленвал» (на этикетке надпись «Водка» была выполнена наподобие коленчатого вала). Тогда же «горькой» стали торговать с 11 утра – этот час острословы прозвали «ленинским»: оказалось, если один из юбилейных рублей, выпущенных в 1970 году к 100-летию вождя, приложить к циферблату часов, то Ленин поднятой правой рукой указывает ровно на 11 часов.
Антиалкогольная кампания, предусматривавшая вытеснение водки квасом и минеральными водами, провалилась: вместо «горькой» на прилавках магазинов появилось большое количество плодово-ягодных вин (в народе прозванных «плодово-выгодными»), а также крепленых вин весьма сомнительного качества. При их изготовлении вместо коньячного спирта использовали обычный зерновой. В лучшем случае он был высшей степени очистки, а вино хоть немного выдерживалось в дубовых бочках. В худшем – спирт брали какой попало, а вино без всякой выдержки поступало в продажу. Это пойло, нареченное острословами «чернилом» или «бормотухой», стало самым дешевым алкогольным напитком. И для здоровья оказалось намного опаснее, чем сорокаградусная.
В то же время дорогие вина, стоившие втрое дороже «чернил», – например, «Черный доктор» – в свободной продаже встречались редко. Водка же, в отличие от вина, в последние годы правления Брежнева дорожала. В 1980 году «дорогой Леонид Ильич» поднял цену до 4 руб. 12 коп. за поллитровку. Народ отреагировал частушками:

Скоро водка будет восемь,
Всё равно мы пить не бросим.
Передайте Ильичу –
Нам и десять по плечу!
Если будет двадцать пять,
Будем снова Смольный брать.

После смерти Брежнева начались перебои с сорокаградусной. Желающие «принять» занимали очередь у винных магазинов задолго до «ленинского» часа, а в 11 утра брали магазин штурмом. Впрочем, многие перешли на коктейль «Александр III». К предпоследнему российскому императору (кстати, большому поклоннику «зеленого змия») этот напиток никакого отношения не имел. Так называли гремучую смесь советских одеколонов «Саша» и «Тройной».