До революции многие писатели жили, как нынешние олигархи. Только не с прибылей от бизнеса, а с гонораров за свои произведения.

Принято считать, будто лишь при советской власти писатели начали жить на широкую ногу: получать баснословные гонорары, обитать в роскошных квартирах, строить загородные дачи. А до этого, мол, пишущий люд был социально незащищенным и перебивался с хлеба на воду. Это не так. Сто лет назад писатели жили преимущественно с гонораров, позволявших вести достаточно обеспеченный образ жизни. Тех же, кто по разным причинам нуждался в материальной помощи, поддерживало государство.

По рублю за строчку

Ведущие писатели Российской империи жили в столичном Петербурге. Причем не на окраинах города, а в центральных районах, где были престижные квартиры. Прозаик Фёдор Сологуб, автор знаменитого романа «Мелкий бес», платил за квартиру в Гродненском переулке 135 рублей в месяц. Плюс доплачивал за отопление (дрова стоили дорого). Для сравнения: ежемесячная зарплата чиновника средней руки составляла 100 рублей. Жилище писателя выглядело престижно: дорогая мебель в стиле модерн, живые пальмы, рояль штутгартской фирмы «Липп» и т. д. Позднее прозаик перебрался в еще более роскошную квартиру с 10 окнами на улицу – она стоила 146 руб. в месяц (без стоимости отопления).
Романист и драматург Игнатий Потапенко снял просторную квартиру «шесть комнат с дровами» за 153 руб. в месяц. Его коллега Фёдор Фальковский поселился в большой квартире по ул. Садовой, 32, в которой кабинет был украшен шатровыми портьерами, высокими стульями, перетянутыми сафьяном, а также статуями и картинами известных художников. Жизнь в роскоши обходилась писателю ежемесячно в 181 руб. А поэт и драматург Николай Корецкий решил не выбрасывать деньги на аренду и стал владельцем особняка на Троицкой площади, заплатив за него 210 тысяч рублей.
Многие литераторы (например, прозаики Александр Куприн, Дмитрий Мамин-Сибиряк, поэт Константин Фофанов) предпочитали престижные пригороды столицы – Царское Село, Гатчину. Писатели регулярно ездили в Петербург, навещали коллег – по поводу и без повода, закатывали пирушки, сплетничали, делились впечатлениями от поездок за границу, хвастались гонорарами... Да, размеры авторских вознаграждений не являлись коммерческой тайной – о цифрах говорили свободно.
Именно величиной гонорара определялись литературные рейтинги. Самыми преуспевающими считались прозаики Леонид Андреев и Максим Горький. Им издатели платили по 1 руб. за строчку. Для сравнения: за рубль можно было купить целого гуся, за 80 коп. – утку, за 50 коп. – пару цыплят. То есть одна лишь строчка известного писателя обеспечивала его обедами на пару дней. При таких расценках литератор получал 1000 руб. за авторский лист (24 машинописные страницы).
А поскольку среднего размера повесть «тянула» листов на 5-10, а роман и вовсе на 15-20, то заработок ведущих мастеров пера был «жирным». Во всяком случае, Максиму Горькому хватало, чтобы арендовать на острове Капри роскошную виллу, лечиться, принимать бесконечных гостей из России, материально поддерживать жену, сына, любовницу-актрису и всех, кого он считал нужным.
Третьим в рейтинге шел прозаик Александр Куприн, гонорарная ставка которого составляла 750 руб. за авторский лист. Правда, и ему издатели вскоре предложили тысячу. Сочинитель острых сюжетов (одна только «Яма» о буднях публичного дома чего стоила!) жил на широкую ногу: пил, гулял, бил чужую посуду, стрелялся на дуэлях, ездил за рубеж играть в казино, где лихо просаживал гигантские суммы. Однажды, получив от Московского книгоиздательства гонорар в размере 70 тыс. руб., писатель принялся раздавать долги. В результате у него осталось всего 5 или 6 тыс., но и этой суммы оказалось вполне достаточно, чтобы отправиться в сопровождении личного врача в санаторий в Австрию. Билет до Вены в спальном вагоне I класса стоил 66 руб.

Чехов продал всё оптом

Талантливое произведение – не важно, проза это или пьеса для театра, – приносило автору, как правило, несколько тысяч рублей. Например, писатель Дмитрий Мамин-Сибиряк сочинил повесть для юношества «Белое золото», пользовавшуюся большим интересом у читателей. Она выдержала 12 изданий, отчисления автору от каждого составили 400–500 руб. Общий доход писателя от «Белого золота» превысил 5 тыс. руб. Аналогичную сумму заработал Игнатий Потапенко, написавший драму «Волшебная сказка». Вначале он получил за нее аванс в размере около 2 тыс. руб., а затем отчисления от проданных на спектакли билетов составили только в первый год 3 тыс. руб. (точнее, 1825 руб. в Петербурге и 1175 руб. в Москве).
Такая арифметика означала, что для безбедной жизни автору достаточно написать хотя бы одну «ходовую» вещь в год. А если он при этом еще мог продать издателю права на свои прежние произведения, то статус обеспеченного человека писателю гарантировался. Так, например, поступил Антон Чехов, уступивший петербургскому книгоиздателю Адольфу Марксу права на все свои прежние творения за 75 тыс. руб. Для сравнения: Леонид Андреев, получавший самые «крутые» в Российской империи гонорары, отгрохал виллу в престижном пригороде Петербурга, на Черной речке. Строительство, включая внутреннюю отделку, обошлось ему в 38 тыс. руб. Так что Чехов, получив гонорар от Маркса, мог построить две такие виллы...
Именно Адольф Маркс сделал своей «фишкой» публикацию собраний сочинений популярных авторов. И чтобы никто не занял эту нишу на рынке, приобретал у авторов эксклюзивные права за большие деньги. А поскольку Чехов был в зените славы, Маркс, опасаясь конкурентов, обязался покупать все будущие творения писателя из расчета 250 руб. за авторский лист – с условием, что через пять лет стоимость листа удвоится. Этот издатель мог позволить себе подобные траты – годовая прибыль его издательской фирмы превышала 200 тысяч рублей. Однако щедрость Маркса была избирательной. Например, прозаик Михаил Альбов тоже решил продать ему литературные права на свои произведения. Маркс предложил за все его творения 3,5 тыс. руб.
Писатель, рассчитывавший на большее, сказал, что подумает. И прогадал. Наутро издатель сообщил, что публикация сочинений Альбова не входит в его планы... Вообще, у автора, переоценивавшего свое творение, возникали проблемы. Тот же Мамин-Сибиряк, написав роман «Хлеб», решил, что это лучшая его вещь. Однако солидная цена книги – 2 руб. за экземпляр – отпугнула покупателей. Вместо повышенного гонорара автор остался ни с чем. К тому же этот роман, в отличие от «Приваловских миллионов», не являлся вершиной творчества писателя.
С сегодняшней точки зрения поступки иных писателей выглядят непрактично. Например, прозаик и эссеист Алексей Свирский познакомился с молодой вдовой. Ее покойного мужа убили агенты охранки – он был социалистом. Женщина устроилась простой работницей на Осмоловскую табачную фабрику в Ростове, а со временем стала там управляющей. Получала 8 тыс. руб. в год – столько же, сколько киевский городской голова. Свирский, женившись на богатой невесте, мог бы полностью сосредоточиться на творчестве, не особенно заботясь о финансах. Однако он потребовал, чтобы жена оставила работу. «Мне не хотелось, – объяснил писатель, – чтобы люди говорили, что я живу на средства моей жены». Женщина уволилась, и супруги жили на гонорары главы семьи – тоже, впрочем, немалые, однако меньшие, чем жалованье управляющей фабрикой.

Пиры и пенсии служителей муз

Когда в Петербурге один за другим начали открываться журналы, многие писатели пошли туда работать штатными редакторами. Рассчитывали, что к литературным гонорарам приплюсуют неплохую зарплату – 300–400 руб. в месяц, и их доходы увеличатся таким образом вдвое. Однако на деле вышло иначе. Поэт и переводчик Аполлон Коринфский сетовал, что редактирование журнала «Север» отнимает у него всё время и он никак не может приступить к собственной работе. На то же жаловался прозаик и драматург Пётр Гнедич, редактировавший альманах «Всемирная история искусств». Об отсутствии свободного времени для творчества говорил редактор «Всемирной Иллюстрации» Пётр Быков, до начала журнальной карьеры занимавшийся поэзией и переводами. Оказалось, что годовая зарплата – около 4-4,5 тыс. руб. – не прибавлялась к литературному заработку, а просто замещала его. Но в таком случае удобнее жить литературным трудом. Именно эти аргументы привел прозаик и поэт Алексей Луговой, увольняясь из популярного журнала «Нива», который редактировал два года.
Писатели, пребывавшие на «вольных хлебах», ежемесячно собирались на неформальный «Обед беллетристов». В нем участвовали, впрочем, не только беллетристы, но и поэты, драматурги, фельетонисты, художники. Первую встречу в ресторане «Малый Ярославец» инициировал Антон Чехов, потом организатором стал прозаик Владимир Тихонов, его сменил прозаик Сергей Сыромятников, затем инициативу взял в свои руки издатель журнала «Осколки» Николай Лейкин. Участники, предварительно внеся определенную сумму, садились за стол, поднимали тосты, прикалывались, пародировали друг друга, обсуждали текущие новости и прочее.
Если же писателя кто-то обижал (например, издатель медлил с выплатой гонорара или выпускал пиратский тираж), за него вступался Союз взаимопомощи русских писателей, устав которого предусматривал, среди прочего, правовую защиту интересов писателей. Кстати, Юридическую комиссию Союза возглавлял Владимир Короленко. Интересы драматургов и авторов либретто защищал Союз драматических и музыкальных писателей, а критиков – Союз театрально-драматических критиков.
Больным или немощным литераторам помогали две организации. Постоянная комиссия для пособия нуждающимся ученым, литераторам и публицистам при Императорской Академии наук получала средства из Государственного казначейства и распределяла субсидии, которые назывались «пенсиями и пособиями императора Николая ІІ». Сами писатели с иронией называли эту структуру «Рептильный фонд». Кроме того, социальной помощью занимался Литературный фонд – общественная организация, деятельность которой основывалась на членских взносах писателей и пожертвованиях частных лиц... Так что сто лет назад, в условиях рыночной экономики, писатели вполне прилично зарабатывали своим трудом без всякой помощи государства.

Леонид АНДРЕЕВ и Максим ГОРЬКИЙ в начале ХХ века были самыми преуспевающими российскими писателями.