Историю об арабском юноше, который проходит «школу жизни» во французской тюрьме, признали одним из лучших фильмов года.

Девять «Сезаров» и Гран-при в Канне

Совсем недавно «Пророк» был награждён самой престижной кинопремией Франции «Сезар», предназначенной прежде всего для французских фильмов.
Номинированная в 13 категориях, картина получила 9 наград, в том числе и главную – лучшего фильма. Лучшим режиссером признан работавший над ней Жак Одиар, награжденный и как автор сценария.
Два «Сезара» – как лучший актер главной роли и лучший начинающий актер получил 28-летний Тахар Рахим. Картина также завоевала награды за операторскую работу, лучшую вторую мужскую роль (датский актер Нильс Ареструп), лучшие декорации.
«Пророк» еще до церемонии стал среди претендентов на «Сезар» абсолютным лидером по полученным ранее наградам и по номинациям, в которых он участвовал. Фильм, в частности, в прошлом году  получил Гран-при 62-го Каннского кинофестиваля – это второй по значимости приз крупнейшего кинофорума; фильм получил средний балл – 3,4 из 4, один из самых высоких баллов в оценке фильмов конкурса. Во время кинофестиваля в Канне у этого фильма, по опросу местных СМИ, был самый высокий рейтинг. «Пророк» завоевал высшую награду 53-го Лондонского кинофестиваля (London Film Festival, LFF) и приз за лучшую режиссуру по версии иностранных журналистов французской Академии Люмьер. Картина также номинировалась на «Золотой глобус» и «Оскар».
Такого чистого и в то же время оригинального продукта в жанре криминальной саги французский кинематограф до сих пор не производил на свет ни разу. Из зарубежных аналогов можно вспомнить разве что «Крестного отца» Копполы, «Лицо со шрамом» де Пальмы и «Однажды в Америке» Леоне.
Малика играет дебютант Тахар Рахим, удивительно совмещающий невзрачность с мрачноватым обаянием; его покровителя и учителя, главу корсиканской мафии Лучиани – датчанин Нильс Ареструп. Однако успех фильма объясняется, естественно, не актерскими работами, а режиссерскими достоинствами Жака Одиара – сына и достойного наследника классика французской кинодраматургии, видного сценариста Мишеля Одиара. Жак еще со времен предыдущих своих картин «Читай по губам» и «Мое сердце биться перестало» умеет то, что другим его соотечественникам-коллегам решительно не по силам: втискивает в узкие рамки как бы развлекательного жанра мысли глубокие и нетривиальные, при этом воздерживаясь от морализма. И в «Пророке» трудно понять, одобряет ли автор героя или осуждает, что не мешает Одиару создать мощнейшее полотно, посвященное смене структур, наций и идеологий в современной Европе, где мелкий арабский мошенник вполне может стать подлинным Пророком.

Тюрьму снимали в декорациях

Сюжет «Пророка» настолько прост и банален, что его можно с чистой совестью пересказать, не боясь обидеть потенциального кинозрителя.
Молодой хулиган Малик попадает в тюрьму, где оказывается зажат между группировками корсиканцев и мусульман. Местные порядки не позволяют остаться в стороне. Корсиканский авторитет Чезаре Лучиани в обмен на защиту награждает парня обязанностями: то убить кого-то, то кофе заварить. Будущее, измеряемое шестью годами срока, рисуется мрачно. Но Малик не долго чувствует себя жертвой обстоятельств. Постепенно он захватывает власть и создает вокруг себя собственный мир. Вопрос выживания оборачивается вопросом жизни, когда беспомощность и страх сменяются внутренней свободой.
Малик в начале картины представляет собой классический случай tabulа rasa, нетронутой чистой доски. Воспитанный в детдоме и рано сбежавший из него, он не умеет ни читать, ни писать, понятия не имеет о своем вероисповедании, сомневается в этнической принадлежности и даже не может толком объяснить, какой язык ему родной – французский или арабский. Именно в тюрьме он постигнет всё – от корсиканского диалекта и французского алфавита до понимания базовых жизненных принципов. Филигранно сделанное преображение Малика просто завораживает – даже чисто визуально. Наблюдать, как жалкий белый глист исподволь и незаметно преображается в уверенного хозяина жизни, невозможно, не испытывая острой зависти к тому, как это сделано.
Накануне премьеры Жак Одиар поделился с представителями международной прессы историей создания фильма.
«Мы посетили множество тюрем в поисках места для съемок, но все они были или слишком старыми, или там было невозможно снимать, – рассказал режиссёр. – Поэтому мы построили декорации. Это был очень важный этап работы, на котором фильм принял свою форму. Речь идет не о павильоне с разъемными потолками и стенами, но о постоянной декорации. Когда вы каждый день снимаете в тюрьме, реалистичность появляется сама собой.
Я не хотел проводить социологическое исследование, мне было интересно сосредоточить внимание на мафиозных группировках в тюремной среде, представляющих собой закрытые для постороннего сообщества. Мне понравилась идея использования разных языков и наречий (корсиканского и арабского), которые еще больше отчуждают эти группировки и придают им некую мистическую ауру. Мне хотелось показать людей, входящих в это криминальное братство, наряду с носителями других культур. Главный герой по кличке Пророк являет собой новый криминальный прототип: он не психопат, отличается умом и почти ангельским поведением».

Блатной дубляж Адольфыча

С выходом фильма Жака Одиара «Пророк» история российского киноперевода пополнилась не то курьезом, не то примером серьезного маркетингового хода. Литобработку диалогов доверили писателю, автору блестящих образцов брутального гангста-китча «Чужая» и «Огненное погребение» Владимиру Нестеренко, более известному как Адольфыч.
Благодаря Адольфычу герои «Пророка» заговорили так: «Ты как со мной базаришь, ты, мышь?» или «Не забудь мойло оставить у него в руке. Будешь валить – сотри пальцы... если вступишь в кровь, скинь лапти». Ну и мат, разумеется. Адольфыч прекрасно чувствует язык – не только феню, которую он называет муркой, а еще и литературный русский, могучий и свободный. На вопрос, откуда такое знакомство с «муркой», он отвечает: «Сам принимал участие в движении за полную социальную справедливость, сейчас на пенсии». В интернете предлагают разные версии биографии писателя, от «бывший киевский рэкетир, отсидел» до «виртуальный персонаж, созданный, чтобы эпатировать публику». Романы Адольфыча по духу напоминают киносценарии неснятых, но культовых фильмов, жестких и постмодернистских.
Некоторые адольфычевы фразы видоизменились в процессе дубляжа, пару раз пришлось пожертвовать феней – смысл ключевых фраз ускользал из-за объема жаргона. Соотношение адольфычевой адаптации и оригинального переводного текста оценивается примерно как восемь к десяти.
По признанию Адольфыча, сложность работы заключалась в том, чтобы «преодолеть неприязнь к главному герою, Малику Эль Джебена, – у нас на районе таких тонких политиков очень быстро переодевали в женские одежды».
Российская версия даже чуть грубее французской. Адольфыч приводит такой пример: «В фильме арестанты желают друг другу приятного аппетита – «бон ап». А в переводе я обошелся без этого: в нашей криминальной традиции ответом на «приятного аппетита» будет – «а какое тебе дело до моего аппетита?». Что-то, видимо, нужно подправить не в кино».
По словам специалистов, занимавшихся дубляжом, без использования отечественной «фени» фильм звучал бы по-русски примерно так, как в анекдоте: «Товарищ рядовой, не капайте мне, пожалуйста, оловом на голову».

«Пророк» получил множество призов и действительно демонстрирует редкую внутреннюю мощь. Однако восхищение фильмом разделяют не все. Некоторые кинокритики считают, что, претендуя на реализм в изображении криминального мира, «Пророк» представляет собой кинофантазию на криминальную тему, не выдерживающую мало-мальски критического взгляда. То, что сидящий в тюрьме пацан, который лишь в самом конце срока получает право изредка выходить в город на 12 часов, за 6 лет умудряется убить несколько человек и становится главой трех мафий, – сказка, сложившаяся благодаря монтажу, который позволяет режиссеру оставлять за кадром действительные препятствия на пути героя.

«После третьего дубля с меня уже нечего взять»
(Фрагменты интервью с исполнителем главной роли в фильме «Пророк» Тахаром Рахимом)

– В России блатной жаргон более чем распространен. Как с этим обстоит дело во Франции? Используют ли обычные люди в повседневном обиходе в своей речи подобную лексику?
– Да, что касается языка, то таковой, действительно, существует и у нас. Но это не то чтобы язык, это скорее особые слова, которые употребляются в тюрьмах, в неблагополучных кварталах, в криминальной среде. Что касается фильма, то речь, конечно, зависит от персонажа: если он не особо умеет читать и писать, не ходил в школу – как же он может еще выражаться? Существует особый словарь, причем он распространен повсюду, но «речь» – это более глобальное понятие.
– Является ли, скажем, слово «flic» (французское «мент», «шпик») таким блатным жаргонным словом или нет?
– Нет, все его употребляют.
– Как вы готовились к роли? Вы когда-нибудь бывали в тюрьме? Читали об этом?
– Сначала я посмотрел много документальных фильмов про тюрьмы, но потом понял, что это ошибка, поскольку мой персонаж Малик никогда прежде не сидел в тюрьме, и я тоже должен был выглядеть там новичком. Даже на декорации я глянул только раз и больше старался не возвращаться туда до момента съемок. Я хотел быть в положении Малика.
– Вы дебютировали в большом кино сразу «плохим парнем», и у вас отлично получилось. Легко ли вам далось это решение?
– Знаете, чем старше я становлюсь, тем больше я становлюсь плохим парнем – не знаю почему. (Смеётся.) Да, это правда. Когда я был ребенком, я делал всякие лживые вещи, у меня было желание проглотить эту жизнь. Играть отрицательных персонажей – это просто огромное удовольствие, поскольку в темных ролях порой есть намного больше чего сыграть, чем в светлых.
– Жак Одиар – один из лучших не только французских, но и вообще европейских режиссеров. Каково это – работать с ним? Он требователен? Делает много дублей?
– Это зависит от обстоятельств. На съемку могло уйти четыре дубля, хотя я помню, что однажды нам потребовалось сделать 32 дубля на одну сцену, и каждый раз Жак говорил: «Нет, это не то, давайте сделаем еще дубль». И он не сдавался до тех пор, пока сам не уверился в том, что получилось. Что касается меня, то, слава богу, Жак понял, что после третьего дубля с меня уже нечего взять – к сожалению! (Смеётся.)
– Как насчет того, чтобы стать следующим секс-символом Франции?
– Вряд ли это случится в нынешнем году – судя по тому, как я выгляжу в фильме.

Режиссёр «Пророка» Жак Одиар.

Нильс АРЕСТРУП за роль в «Пророке» получил кинопремию «Сезар».

Владимир ВАСИЛЕНКО,
киновед:

– Пока мы спорим о том, исправляет ли тюрьма преступника, французский режиссер Жак Одьяр, ни с кем не споря, ставит свой рискованный эксперимент: прослеживает судьбу человека, прошедшего «тюремные университеты» и ставшего настоящим бандитом. Чистоту этого эксперимента доказывает девственная чистота первоначальной матрицы – герой фильма, мелкий полуграмотный арабский гопник, находится за пределами добра и зла, то есть не антиморален, а в полном смысле этого слова аморален (вне морали). На этой Tabula rasa (чистой странице) может быть написано что угодно и пишется обычно что-нибудь гадкое (такова уж природа человека). «Пророк» снят в энергичной, полудокументальной манере, без малейших уступок лирическому гуманизму – просто, жёстко, без иллюзий и надежд на лучшее. В отличие от жюри Московского кинофестиваля, Каннское жюри весьма строго подходит к отечественному кино – я не припомню случая, чтобы там подыгрывали «своим». Гран-при здесь получали всегда серьёзные и оригинальные фильмы, независимо от национальной принадлежности (Югославия, Иран, Китай, Южная Корея, Бразилия, Турция, Румыния). Так что приз присуждён совершенно справедливо, что бы мы об этом ни думали.

Максим ГУРЕВИЧ,
телеведущий:

– «Пророка» мы с женой посмотрели с большим удовольствием. На мой взгляд, фильм действительно очень противоречивый. С одной стороны, сюжет основывается на истории тюремной жизни, персонажи, показанные героями, с моральной точки зрения не такие уж и герои. С другой стороны, с самого начала фильма невольно проникаешься симпатией к исполнителю главной роли, сочувствуешь ему. Мне кажется, это фильм о разнообразности жизни и о человеческом характере, о возможностях, которые мы не используем, и выборе, который все мы делаем каждый день. Поэтому мне картина показалась противоречивой и многозначной одновременно. Каннский фестиваль славится тем, что фильм-победитель всегда рождает много вопросов в обществе, а не покорно принимается одобрительно кивающей публикой. И лично меня это радует.

Олег СУСЛОВ,
кинорежиссер, руководитель Школы современного искусства:

– Честно скажу, «Пророк» не произвел на меня какого-то особого впечатления. Я думаю, что если бы тема не была столь эпатажна, не рождала столько обсуждений и разговоров, то я вряд ли его посмотрел бы. Возможно, из-за того, что действие «Пророка» разворачивается во Франции, сюжет с ментальной точки зрения нам не близок, всё выглядит как-то не по-настоящему. Французские полицейские кажутся смешными и добрыми, бандитов не сравнить с нашими, и вроде люди умирают по ходу фильма, но всё как-то не всерьёз. Поэтому реализм французского кино с детства был для меня условным, мне всегда казалось, что мир в нём выдуманный. Я довольно равнодушно отнёсся к этому фильму, поэтому награда, которой его удостоили в Каннах, меня особо не порадовала. Время великих режиссеров ушло, поэтому на фестивалях награды получают фильмы, которые вряд ли можно отнести к великим произведениям.

Яна СМОЛЯК,
стилист:

– Когда сегодня сравнивают фильм «Пророк» с другими, уже классическими гангстерскими фильмами, упускают одну существенную деталь. В этих, безусловно, великих картинах тюрьма фигурировала как некое подобие ада на земле, которое уничтожает и подавляет любого индивида. Главная цель каждого героя в них – любой ценой вырваться на волю. Жак Одиар всё перевернул вверх ногами. Да, тюрьма ужасна, да, там полно отморозков и подонков. Но для главного героя фильма – Малика – именно тюрьма стала школой жизни, где он научился не только читать и писать, но и стал вполне уважаемым человеком. Мне понравился сам образ Малика – тут следует особо отметить игру Тахара Рахима. Без его отменной игры невозможно бы было прочувствовать, как меняется Малик, превращаясь из зеленого юнца в будущего главу мафии. Как итог – крепкая криминальная драма, стоящая двух с половиной часов затраченного времени.

Максим НИКИТИН,
дизайнер студии Артемия Лебедева:

– «Тюремные» фильмы всегда были интересны для меня. Может быть, потому, что там показывают жизнь без прикрас, без всего того, что скрывают модные одеяния, блестящие аксессуары, комфортабельные предметы. Тюрьма в фильмах – некая школа жизни, пройдя которую с достоинством ты получишь в награду уважение и, в некоторых случаях, власть. На что вы готовы, чтобы… выжить? Уверен, на очень многое! Главный герой фильма Малик поборол ради этого гордость и выполнил гнусное убийство по «просьбе» корсиканского «авторитета» Лучиани (Нильс Ареструп, на мой взгляд, в роли тюремного крёстного отца выглядит немного нелепо). В фильме «Пророк» очень много интересных визуальных моментов. Например, пророческие сны Малика.