Знаменитому красноярскому художнику 27 сентября исполнилось бы 85 лет.

Нет никакого сомнения в том, что имя Андрея Поздеева относится к наиболее значительным в истории русского искусства
ХХ столетия. При этом он не входил в столичную авангардную тусовку шестидесятых, наоборот – жил и творил исключительно в Сибири. Кто знает – может, именно эта неангажированность позволила ему стать великим?

Сибирский самородок

Андрей Геннадьевич Поздеев родился 27 сентября 1926 года в селе Нижний Ингаш Красноярского края в семье почтового служащего Геннадия Даниловича Поздеева и его супруги Евдокии Ивановны. Среди его предков были кузнецы и столяры, один из прадедов был ссыльным поляком.
Детство и юность, естественно, простыми и радужными не были: когда началась война, Андрею исполнилось 15 лет. В эти тяжёлые годы он работал помощником кочегара, а затем служил на Дальневосточном флоте – в Маньчжурии, на Курилах. Там увидел он кровавую, грязную, непарадную изнанку войны, что позднее нашло отражение на многих его полотнах. Там же заболел тяжёлой формой туберкулеза. Долечивался в Минусинске, куда вскоре переехал. Здесь он страстно занялся любимым делом – рисовал, писал маслом, всего за год сделал более трёхсот живописных работ. Вёл кружок рисования во Дворце пионеров, работал художником в Мартьяновском музее.
Рисовать он начал давно, но к постижению тайн профессии шёл долго и самостоятельно. Кстати, мы знаем ведь и других сибиряков-самоучек, которые «академиев не кончали»: писатель Виктор Петрович Астафьев, художник Владимир Ильич Мешков. Быть может, эти «пробелы» в образовании помогли им остаться самими собой, уберечься от навязываемых догм и канонов?
Живопись Поздеев начал постигать самостоятельно: посещал выставки, музеи и галереи, изучал творчество великих мастеров прошлого, читал книги, писал с натуры. В 1948 году Андрей Поздеев, нагруженный холстами и листами картона, нагрянул в Красноярск и сразу же решил показать свои работы художникам-профессионалам. Самым маститым в то время был Дмитрий Каратанов, но к нему он не осмелился обратиться («тот всегда ходил в рубахе-толстовке, такой отрешённый, весь в себе: ну как я к нему сунусь?»). Первым заметил его Мешков, он и подсказал самоучке идти в товарищество художников. Ну а там уж Поздеева поддержал Андрей Лекаренко, который настоятельно порекомендовал ему поступить в художественную школу. Суриковскую школу он закончил с отличием. Тот юношеский «домашний импрессионизм», за который журил его некогда Лекаренко, не исчез, не пропал, навсегда остался и в зрелых работах мастера.

Любимый памятник

12 июля 1998 года земной путь Андрея Поздеева был завершён – в больнице Красноярска, в палате онкологического отделения. Роковой недуг за краткий срок подкосил жизнь. Он знал свой час, был готов, был покоен и духом твёрд. Последнюю волю передал медицинской сестре – положить вместе с ним чистый лист бумаги.
Об Андрее Поздееве и при жизни говорили: великий. Широкая, что называется, известность в узких кругах у красноярского живописца была всегда, с шестидесятых годов. А слава (хотя это слово применительно к Поздееву звучит чрезмерно пафосно и даже фальшиво) пришла к нему в девяностых, после большой выставки в Москве. За несколько лет до смерти.
Поздеев ушел в семьдесят два года. Не сказать, что безвременно, – хотя что это за возраст для художника? Именно к старости мастера обретают мудрость взамен темперамента, опыт взамен дерзости.
Проводить художника Андрея Поздеева вышло пол-Красноярска – от мала до велика. Над головами людского моря плыл гроб в цветах яркого лета. И два дня по каналам местного радио и телевидения давались передачи, ему посвящённые.
Сегодня каждый красноярец знает Поздеева – на центральной улице города ему поставили памятник, который уже давно считается любимым памятником горожан. Маленький человечек с непосредственным, детским выражением лица заставляет остановиться каждого прохожего. «У Поздеева» любит собираться неформальная молодёжь – этому факту он, скорее всего, очень бы обрадовался, так как сам всегда был неформальным, искренним и молодым.
Чем его картины воздействуют – объяснить можно. Форма, сведенная к простейшим геометрическим фигурам, в сочетании с интенсивностью цвета. Казалось бы, цвет – чистая физика, поток фотонов, длина волны. Но у больших художников эта чистая физика может воздействовать на зрителя, меняя что-то в самой структуре личности. Самая большая загадка – сам Поздеев. Как водится, уже сложились мифы о красноярском затворнике, трудолюбивом муравье, не признаваемом чиновниками гении, голодавшем, нуждавшемся. На центральной улице Красноярска стоит бронзовый Поздеев с этюдником через плечо и раскрытым зонтом. Сам он нарисовал себя черно-белого, поделив надвое свет и тьму.

Евангелие от Поздеева

Вообще-то начинал свой творческий путь Поздеев вполне традиционно, в духе соцреализма. Тренировался, копируя известных художников – Сурикова, Шишкина, Перова. Но при этом искал в живописи новые, смелые, необычные решения – это и привело его в середине шестидесятых к авангардной живописи. Для одних ценителей он культовый авангардист, для других – «солнечный художник». По большому счёту – философ в живописи, чьи работы сегодня украшают собрания Русского музея и Третьяковской галереи, частные коллекции по всему миру. Имя Андрея Поздеева сегодня известно не только в Красноярске, но и далеко за пределами пашей страны. И хотя художник стал всемирно признанным мастером ещё при жизни, известность и слава пришли к нему далеко не сразу.
Таких художников, как Поздеев, принято называть самородками. Что и понятно – он был слишком самостоятельным в поисках своего пути. Хотя работы начального периода, конца сороковых и пятидесятых годов, – это вполне добротный реализм с оглядкой на Коровина-Поленова-Левитана: деревенские дома, пейзажи с Енисеем, городские улицы. В шестидесятые Поздеев открывает для себя авангард – форма упрощается и деформируется, цвет становится беспримесно-чистым, особенно любимый им жёлтый. Работы этого периода легко вписываются в контекст полуподпольных столичных выставок – но в этом ещё нет откровения. Впрочем, уже видно, как художник выходит к абстракции, как упрощает и сводит к чистой геометрии форму, чтобы в конце концов прийти уже к чистому знаку, почти иероглифу.
Никаких серьёзных искусствоведческих работ, выясняющих, какие художники и как влияли на Поздеева, нет. Неясно, из каких компонентов вырастало его мировоззрение, его творческий метод. Можно только догадываться, намешано много чего: от отечественного супрематизма до Матисса и Клее, от Библии до какой-нибудь эзотерики. Важно вот что: воспринятые с естественным опозданием (Красноярск шестидесятых всё-таки) западные художники становились не просто источником влияний для Поздеева, не просто материалом, из которого он строил свое мироздание, но и современниками, действующими конкурентами. Поздеев работал так, будто и Матисс, и Клее, и Кандинский продолжали писать здесь и сейчас, рядом с ним. То есть он не просто ставил себя на одну доску, он действительно встал с ними в один ряд. В его работах можно увидеть чуть ли не заимствования – но художник волен брать своё отовсюду. Можно вспомнить опять же Матисса, который уже в зрелом возрасте сказал, что считал трусостью избегать чужих влияний.
То, что Поздеев – художник именно первого ряда, сегодня понятно. Речь даже не о его больших холстах, где геометрия цвета приложена к философии и вере. Вспомните его многочисленные цветы – здесь ему не было равных. Его астры и розы, букетами и охапками, на которые он тратил последние деньги, – уже бессмертны, никогда не увянут. Но самые знаменитые и самые лучшие свои работы Поздеев написал в последние два десятилетия – и его поздние холсты разительно отличаются от всего, созданного ранее. Будто случилось с ним что-то, переродившее его сознание, бесповоротно изменившее его зрение, его оптику, – и он с тех пор писал свои огромные квадратные полотна с евангельскими, космическими сюжетами. Евангельская история у него совмещалась с сотворением мира не по Библии, а с современной космогонической теорией – и в этом не было натяжки.
Цикл «Жизнь человека»: картины «Голгофа», «Чаша», «Вознесение». Минимализм форм на гигантских холстах вкупе с бьющим по глазам цветом вызывает даже некоторое отторжение претензией на глобальность и высшее знание. Кажется, что в этом есть какая-то мания величия – вот так запросто проповедовать живописью последнюю истину, нести на кончике кисти свое евангелие – от Поздеева.
Поздеев пришел к абстракции, к своей лаконичной геометрии, одушевлённой и осмысленной цветом, в то время, когда эта самая абстракция в искусстве потеряла свои мировоззренческие устои и стала превращаться в обычную декоративную живопись. Но истовость и серьезность, с какой Поздеев «проповедовал» свою «благую весть», поднимают его работы над сегодняшним днем. В конце концов, его правота обеспечена всей жизнью.

«…Познай самого себя – вот что в этом деле надо помнить. Единственное, что здесь нужно. И вся причина в самом себе. И радость ведь в том, что человек способен развиваться до самого последнего дня. Вот чудо-то какое! Это дело на всю жизнь. И я должен быть в нем чище как человек. Не врать самому себе. Вот сущность этого громадного духовного дела. А мы превратили всё это в профессию. Профессия – это, простите, ближе к ремеслу. Без ремесла нет ничего, конечно, но здесь художник обязан головой соображать чего-то. Человек родился с этим и живёт до самого последнего дня. Это великое счастье».
Андрей ПОЗДЕЕВ.

«Автопортрет». 1983 г.

«Война». 1981 г.

«Старцы». 1980 г.

«Букет-бокал».

«Енисей у Красноярска». 1970 г.

Андрей КРУГЛОВ,
криэйтор (Иркутск):

– В наш рационалистический век особую ценность приобретают художники, чьё творчество построено на живом импульсе и богатом воображении. Фотография, кино, телевидение достигли великолепных результатов в воспроизведении жизни в прямом изображении и в поэтической интерпретации, но ни одно техническое достижение не сможет заменить живопись. Смотреть на картины Поздеева можно бесконечно, в какой-то момент даже хочется подойти и прикоснуться. Чтобы ощутить фактуру, стать ближе к прекрасному, так сказать. Талантливый художник, интересные картины, и, что удивительно, разнообразные, что нечасто бывает у одного автора.

Ольга ФИГУРА,
блогер (Иркутск):

– Так повелось, что у нас большинство талантливых и гениальных людей становятся популярными и признанными только после того, как уходят из жизни. Но об Андрее Поздееве такого не скажешь. Его работы оценили ещё при жизни, хотя и не отметили всяческими орденами, званиями и прочим. Насколько я знаю, художник особо об этом и не мечтал, говорил, что ему это не нужно. Наверное, так и должно быть, таланты должны быть выше всех остальных. Возможно, именно это им позволяет видеть то, чего простым смертным заметить не удаётся, а затем мастерски передать в своих творениях. Работы Андрея Поздеева – подлинные произведения искусства. Это очень самобытный художник. И слава богу, что находятся такие самородки.

Алёна ШУБИНА,
помощник генерального директора ООО «РБ», фотомодель (Санкт-Петербург):

– Представьте себе мои фантазии: немного абсурдные, цветные, временами неестественно яркие, но при этом меланхолично-психоделичные. Вам было бы сделать это намного проще, если б перед вашим взором предстали картины Андрея Поздеева. Непонятного вида ваза на столе, из которой, словно фонтан огня, извергаются цветы – огненно-красные, рыжие, желтые, вибрирующие, словно под порывами ветра. Завораживает и сводит с ума! Сводит с ума. Да-да, это именно о его картине, на которой изображен Художник-творец, погруженный в пучину безумия или детской радости (что часто одно и то же). И вновь красный цвет… И желтые кисти! О чем думал Поздеев, когда создавал безумного Художника? Определенно, они похожи – Маэстро в жизни и в картинно-бумажно-масляной реальности.

Елена КОРОТКОВА,
секретарь проректора по учебной работе (Киров):

– У Андрея Поздеева есть очень неплохие работы. Например, «Война» – груда еле прорисованных тел, что впечатляет. Она очень отдает картиной «Апофеоз войны» с кучей черепов. Картина с арбузами похожа на Кустодиева, где купчиха пьёт чай, – очень сочно получилось. «Цветы и солнце» – это, конечно, не «Подсолнухи» Ван Гога, но тоже ярко. Очень красивая есть картина, где вечерний город и советские машинки. Памятник Поздееву в Красноярске прикольный: маленький щупленький человек, невзрачный, но с прекрасной и светлой душой. У него еще есть нечто черно-белое из геометрических фигур, это мне не нравится – до Кандинского далеко. В принципе, я симпатизирую творчеству Поздеева, но надо выбирать картины, не все из них соотносятся с моим эстетическим вкусом.

Валерия ГУРЬЯНОВА,
президент Фонда Андрея Поздеева (Красноярск):

– Cколько помню Андрея Поздеева (мы знакомы с 78-го года), столько вокруг него было очень интересных, одарённых людей. Андрей Геннадьевич был очень харизматическим человеком. Мне в своей жизни повезло встретить лишь трёх человек, кто был поистине увлечён своим делом без извлечения из этого хоть какой-либо выгоды. Люди совершенно искренне, бескорыстно во что-то верили, что-то делали. Поздеев – в их числе. У него тоже были свои правила, которые не следовало нарушать, он этого не любил, и мы прощали ему такие «нюансы»: ведь это мы приходили к художнику, мы в нём нуждались.

Валентин КУРБАТОВ,
писатель (Псков):

– Поздеев мечтал, чтобы в Красноярске поставили часовню, где бы он выставил свою «Молитву», своё невероятное «Евангелие», чтобы человек входил в самую середину его работ, был окружён ими, погружён в них, и выходил в последний «холст» – в дверь того же размера, что и картина, – в землю и небо, уже преображённый его молитвой, и видел их как впервые. Это не было «ересью» или опасной художественной игрой своеволия. Он был справедливо уверен, что у каждого человека есть единственные слова для беседы с Богом и своя молитва. Художнику Поздееву хотелось восславить Бога на том языке, который ему был ближе всего. В этих огромных иконах была и сейчас живёт мощно напряжённая душа. И им ещё только предстоит быть достойно и осмысленно выставленными.